Онлайн книга «Метро 2033. Корни небес»
|
Потом, прежде чем самому получить помощь, он большим пальцем показал на лежавших на полу мужчин. Их почти полностью покрыл мелкий снег. Они уже стали похожи на привидения. «Хочешь сама сделать это?» — спросил он Адель. Она сделала отрицательное движение головой. Должно быть, глядя на нее, капитан Дюран подумал, что Ломбар — очень красивая девушка и что под грязью, и шрамами, и волосами, похожими на шерсть бродячего пса, должно было скрываться очень красивое лицо. «Хорошо, тогда я», — сказал он спокойно. Снег затрясся на телах пленников, когда они догадались о его намерениях. Но они, естественно, ничего не могли поделать. Тот, что помладше, завыл, когда лезвие огромного ножа вонзилось сперва в его гениталии, а затем в горло. Второй завизжал, как свинья, которую режут. Вот, в общем, и все. Ее спаситель за ноги оттащил трупы подальше от огня, который он развел посильнее, бросив в него обломки деревянного ящика. Затем он сел рядом с ней. Она попросила у него разрешения обработать рану на его виске. Он подчинился ей, как будто это был приказ. «Как тебя зовут?» — спросил он ее. Но было еще не время. Она промолчала, нежно и умело обрабатывая его рану. «Из тебя получился бы хороший врач», — сказал он ей. «Я им и была, — ответит она ему несколько недель спустя. — То есть, в некотором роде. Университетов больше нет, но я все равно в некотором роде доктор». «Сколько тебе было лет, когда это произошло? Я хочу сказать…» «Двенадцать». «Ты очень красивая». «Нет, это ты красивый», — ответит она ему, потягиваясь под защитой одеял и его объятий, таких крепких… — Мы не занимались любовью. Не в ту ночь. — Необязательно… — пытаюсь я перебить ее, но она не обращает на меня внимания. — Говорить об этом для меня не проблема. А для вас? — Я священник. — Но в то же время и человек. Как Иисус. Иисус же был человеком, правда? Он, как и мы, был сделан из мяса. — Ну… — Погодите. Мне не нужен урок теологии. Я хочу узнать у вас одну вещь. Что, по-вашему, мы должны были сделать с людьми в той комнате? Они ели своих собственных детей. Убивали. Разводили детей, как свиней… — Не мне судить их. — Ах так? А кому? — Богу, естественно. — Ах, конечно. Богу. Как же я могла об этом забыть! Бог, который приговорил к смерти миллионы, миллиарды людей и оставил в живых эту падаль… — Вы жили с ними. Адель поворачивается с полными гнева глазами. — Не смейте смешивать меня с этими людьми! Я не была одной из них. Марк привел меня именно для того, чтобы я помогла им бросить это. Это я начала заниматься этой станцией. Я сделала все для того, чтобы заставить их… бросить старые привычки… — И все же вы подали мясо на вчерашнем ужине. Ломбар краснеет. Румянец распространяется на ее белой коже, как след от пощечины. — Это была не моя идея. — Нет? Но и не их, сдается мне. Насколько я помню, никто из жителей Станции не притронулся к мясу. Она не отвечает. Молча смотрит на металлическую дверь, скрывающую то, что было зловещей фермой, а теперь стало могилой. Потом она произносит шепотом слова: — Вчерашнее мясо… это был сын диакона… Я отворачиваюсь. Волна желчи поднимается из моего желудка. Меня выворачивает. Кислой, отвратительной рвотой. Адель поддерживает мою голову, помогая мне устоять на ногах, пока я извергаю из своего рта все, кроме воспоминания, оставшееся от этого мяса. Я снова поднимаю голову. Вытираю рот тыльной стороной ладони. — Вы не могли бы помолиться за них? — шепчет Адель… — Конечно. Вечный покой даруй им, Господи, и вечный свет пусть светит им, да упокоятся с миром. [47] Аминь. Почему я чувствую себя так фальшиво, произнося эти слова? Почему мне кажется, что ошибаюсь я, а не Ломбар? — Господь всемогущий, — говорю я, — сжалься над ними и над теми, кто сделал зло им и их детям. Совершенные ими грехи не заслуживают кары Твоей. Сдержи гнев Свой в бесконечной справедливости Своей и даруй им возможность обрести на груди Твоей покой, которого они не смогли обрести на этой Земле. — Аминь, — говорит Адель. — А теперь идемте, святой отец. У нас мало времени. Вернувшись в комнату, мы обнаруживаем, что худшее, как я и боялся, уже произошло. Все жители станции Аврелия лежат на полу, как сломанные куклы. На них практически нет крови. Я понимаю, что именно здесь произошло, только когда замечаю четыре прислоненные к стене мотыжные рукоятки со снятыми наконечниками. Одна из них сломана. Я оборачиваюсь к Ломбар, ожидая увидеть на ее лице выражение ужаса при виде того, что случилось с людьми, с которыми она прожила столько времени. Ничего подобного. Никакой реакции. Она абсолютно холодна, как будто ожидала увидеть именно это. Непристойную общую могилу, в которую превратилась эта комната. — Я буду готова через пять минут. Мне нужно сходить в лабораторию за моими записями. Ломбар разворачивается на каблуках, равнодушная к сцене смерти. — Они сами выбрали это, — сухо говорит Дюран, поймав мой взгляд. — Как будто у них был выбор. — Был. Умереть сразу или отправиться в путь. Они выбрали, — повторяет он ледяным тоном. — А теперь давайте выбираться отсюда. Мы уже потеряли целый час темноты. — Забыли кое о чем? Наши сани рассчитаны на восьмерых. А теперь нас девятеро. — Мы поедем не на санях. Медленно маневрируя, сержант Венцель вывел за пределы станции странный автомобиль, похожий на доисторическое животное. Я знаю, как он называется. В мире до Великой Скорби он был символом экономической мощи и высокомерия. Это «хаммер», военный джип, стальной бык, не подходящий для мирных улиц старого мира. Но для нашего мира он идеален. На крыше установлена дюжина фар, а на морде — снегоочистительный ковш. Он желтого цвета. Абсурдный цвет, режущий глаза. Гвардейцы загружают в просторный багажник оружие и снаряжение, в том числе загадочный тяжелый ящик. — Красивый, а? — говорит Бун, толкая меня в бок. — Мы приехали сюда ради него. И ради мяса, — прибавляет он с дьявольской ухмылкой. |