Онлайн книга «Сказки врут!»
|
Женщина прошла на кухню, посмотрела на стол, потом на Сережку. — Раздевайся, — скомандовала она коротко. — Что?! — вознегодовала я. — Прямо тут? — смутился Серый. — Зачем же? — Баньши обернулась на меня через плечо. — В спальню пойдем. Устроить сцену мне не позволили. Когда Натали утащила парня в комнату, темный придержал меня за плечо, не позволив пойти следом: — Лучше не мешать. И что за неуместная ревность? Действительно, с чего я так завелась? — Или не ревность? — Металл в его голосе неприятно царапнул слух. — О чем вы? — Если верить матери Сергея, вы не виделись несколько лет. И вдруг ты приходишь к нему домой, зазываешь к себе, а потом приводишь в парк, где вас поджидает вооруженный пилигрим. Или там был еще кто-то? — Конечно, был! Один наглый тип с зажигалкой! Подозреваете меня в чем-то? — А есть в чем? Согласитесь, все это очень странно. Меня пугал его тон, но еще больше раздражала манера перескакивать с вежливого «вы» на пренебрежительное «ты». Определился бы уже. — Не вижу ничего странного. Мы с Сережей знакомы с детства, мы… Я не знала, как объяснить свои чувства к Серому и нужно ли объяснять. Смутилась и умолкла. — Ха, — сказал вдруг темный. Не засмеялся, а просто выдохнул это «ха». Посмотрел на меня и добавил: — Ха-ха. — Я сказала что-то смешное? — Вы ничего не сказали, Ася. Но это действительно смешно. Точнее, было бы смешно, когда бы не было так грустно. — Вы любите Лермонтова? Это, конечно, расхожее выражение, но вы же знаете, что это Лермонтов? Колдун поглядел на меня, как на полоумную. — Вы читали сегодня, и я подумала… Черт! Черт, черт, черт! Зачем я это сказала? Слава богу, вернулись Натали и Сережка. — Это нож, — от двери сообщила баньши. — Тебе нужен нож, Сокол. Покажи руку, — толкнула она в бок Серого. Тот протянул правую руку, продемонстрировав пересекающий ладонь тонкий белый шрам. Интересно, зачем нужно было раздеваться? Что, так порез не видно? — Что за нож? — набросился колдун на парня. — Почему утром ничего не сказал? — Так не мой нож. Левый какой-то. В ящике с инструментами валялся, я проволоку искал и порезался об него. — Случайно? — недоверчиво уточнил темный. — Да. — Это было на платформе? А тот ящик с инструментами был общий или только твой? — Мой вообще-то. Но если нужно было, любой мог заглянуть, взять, что надо. — А чей нож, узнал потом? — Нет. Я спрашивал — все молчат. Себе оставил. Он неказистый такой, самодельный: железяка заточенная, а один конец изолентой обмотан — типа, рукоятка. Провода им было удобно зачищать. А потом я его Мишке Фирсову отдал. — Отдал. — Колдун нервно забарабанил пальцами по столу. — Он тебя об этом попросил? — Да нет. Он свой нож потерял где-то, а у меня нормальный складень был. Вот я ему и подарил ту самоделку. — Дурак, — угрюмо изрек темный. — Такую вещь невозможно потерять. Даже если бы ты его выбросил, все равно он вернулся бы к тебе. Но подарить, отдать по доброй воле… И где теперь искать этого Мишку? В России? По всему бывшему Союзу? — Нет, здесь он, в нашем городе живет. Если только опять никуда не уехал. Колдун и Натали переглянулись. — Сергей, — не спеша, обдумывая каждое слово, начала баньши, — а где бы ты сам сейчас был, если бы не та авария? — Тут и был бы. То есть не у Настюхи… Ну, может, и у Настюхи тоже, но в любом случае уже вернулся бы. Вы же об этом? — Об этом, об этом, — продолжал отстукивать по столешнице темный, задумчиво глядя прямо перед собой. — Может, чаю наконец-то попьем? — А может, наконец-то поговорим начистоту? — неожиданно жестко спросил Серый, усаживаясь за стол напротив колдуна. — Я все-таки лицо заинтересованное, да, Сокол, или как тебя там? Не мышка лабораторная: разденься-оденься, покажи-расскажи. Я хочу знать, что происходит. — Хорошо, — сдался темный. — Но чая себе я, с вашего позволения, налью. Не скажу, что объяснения Сокола (пусть теперь будет Соколом) внесли ясность в происходящее. Это были лишь предположения. По его словам, на буровой платформе к Сереге попал артефакт непонятного действия. Как попал — тоже вопрос. Колдун сказал, что его могли подбросить специально, но я не понимала, зачем кому-то разбрасываться подобными вещами. Более логичным казалось то, что нож очутился в ящике случайно или даже остался на платформе с предыдущей смены — это объясняло бы, почему никто не признал себя его хозяином. Но так или иначе нож оказался у Сережки, тот поранился им, и пролитая кровь запустила механизм работы артефакта. Поэтому, когда спустя время случилась авария, Серый ненадолго умер… Мм… нелепо-то как звучит. Скажем так, должен был умереть, но нож не позволил душе расстаться с телом. Даже учитывая то, что сам нож на тот момент был уже не у Сережки, а у Мишки Фирсова, парня, с которым Серый познакомился, подряжаясь на эту работу. Теперь темный хотел отыскать этот нож, чтобы передать его своему руководству, а то в свою очередь походатайствовало бы за Серого перед конкурентами: мол, артефакт у нас, больше никаких внеплановых чудес с его помощью, а этот пусть живет, раз уж так вышло. В принципе то же самое, за исключением домыслов о ноже, о котором он тогда не знал, колдун говорил нам и вчера. Только сегодня в его объяснения почему-то совсем не верилось. — А что это за вместилище, о котором все говорят? — спросил Сережка. — И день дарения, — добавила я. — И Громобой. — Громобой? — удивленно переспросила баньши, развернувшись к темному. — Она не знает, что такое Громобой? — Знаю. Фильм с Джеки Чаном. — Сокол, я не поняла, она же… — Натали казалась растерянной. — Потомственная ведьма, — кивнул колдун. — Видишь, с кем приходится иметь дело? Женщина подошла ко мне, положила ладонь на лоб, заглянула в глаза. — Ой, как все запущенно, — пробормотала она. — Уж как есть. — Я тряхнула головой, отбрасывая ее руку. — Так что за Громобой? — Перунов день, — ответил Сокол. — Или пророка Илии, как вам будет угодно. Надеюсь, об адаптации языческих праздников к новой религии с приходом христианства вы слышали? — Второго августа? Дату я знала. Один из немногих церковных праздников, запомнившийся с детства. Илья в воду налья. — Бабуля говорит, после Ильи нельзя в море купаться. |