Онлайн книга «Счастливая»
— Не могли бы вы описать этот тоннель? Вопросы были молниеносные и жесткие. Мне приходилось дышать чаще, чтобы поспевать с ответами. Я ничего не видела, кроме движущихся губ Пэкетта и капель пота у него под носом. — Понимаете, я называю это место тоннелем, поскольку от кого-то слышала, что это тоннель, ведущий к амфитеатру. Насколько я понимаю, там вообще… в нем не пройти дальше чем на три метра. Это скорее грот с арочным входом. Сверху каменные своды, вход зарешечен. — Как далеко вглубь уходит этот грот, от решетки до стены? — Я бы сказала, на три-пять метров максимум. — Максимум? — Он словно сделал выпад на фехтовальной дорожке. — Прошу вас посмотреть на материал номер четыре и ответить: вы узнаете это? — Узнаю. — Что это такое? — Это дорожка, по которой он тащил меня в тоннель, а это решетка перед тоннелем и проход в ней. — Значит, если смотреть на эту фотографию, он потащил вас по этой дорожке, так сказать, в глубь фото? Или я неверно излагаю? — Тоннель находится за решеткой — вернее, грот находится за решеткой. Его тактика была мне понятна. Решетка, тоннель, пулеметная очередь вопросов о том, откуда я шла и куда направлялась, на расстоянии скольких метров находилось то или другое. Он просто решил взять меня измором. — Не могли бы вы указать мне какой-нибудь иной источник света или фонари уличного освещения, которые видны на этой фотографии? Расправив плечи, я внимательно осмотрела материал номер четыре. Приходилось медленно формулировать ответы, которые парировали бы каждый из его вопросов. — Здесь я не вижу никаких уличных фонарей, но с правого края есть какой-то свет. — Далеко на заднем плане? — Да. — Есть ли какие-то источники света, не запечатленные на фото? — Да. — Есть? — повторил он недоверчивым тоном, призванным показать: девчонка, право, не в своем уме. — Но на фотографию не попали? — Он посмотрел на судью, как будто мои слова могли его позабавить. — На фотографии их нет, — сказала я. — Ведь эта территория не попала в кадр целиком. На все, что недоговаривалось в его вопросах-инсинуациях, я старалась отвечать максимально четко и с полным самообладанием. Он быстро подтолкнул ко мне еще одно фото. — Это материал номер пять. Узнаете? — Да, узнаю. — Это территория, где вы подверглись нападению, не так ли? — Да, верно. — Есть ли какое-либо освещение на этом снимке, какие-либо источники искусственного освещения? — Нет, я не вижу никаких искусственных источников освещения, но видимость была, и… должен же был гореть какой-то свет. — Вопрос простой, — сказал он настойчиво, — видите ли вы какое-либо искусственное освещение? Разумеется, при полицейской съемке использовались осветительные приборы. — Не вижу никаких искусственных источников света, — сказала я, — но на фотографии снят только камень, а в камне не может быть никакого света, — ответила я, подняв глаза на него и остальных в зале суда. — Допустим, — скривился он. — Сколько примерно времени вы провели, по вашей оценке, в этой части парка? — Я бы сказала, около часа. — Около часа? — Чуть больше. — Прошу прощения, что вы сказали? — Он поднес руку к уху. — Я сказала: час или около того. — Час или около того? Сколько времени вы провели на дорожке, ведущей к месту, о котором мы говорим сейчас по поводу материала номер пять? — На дорожке — около двух минут. Непосредственно перед гротом — около пятнадцати минут. Я стремилась передать все точно. — Хорошо. Значит, вы находились на дорожке около двух минут? — Да. — И снаружи грота, показанного на материале номер пять, около пятнадцати минут? — Верно. — А внутри грота немногим более часа? — Верно. Я была измотана, будто меня гоняли по залу пинками. Ход мысли этого человека, его логика были выше моего понимания — к чему он и стремился. — Итак, я полагаю, вы видели этого человека еще раз в тот вечер? Мне кажется, вы показали, что видели, как он уходил по дорожке? — Да. — И это было на каком расстоянии от вас? — Это было примерно в пятидесяти метрах от меня. — Примерно в пятидесяти метрах от вас? Меня раздражали бесконечные повторы моих слов. Он хотел, чтобы я сбилась. — Да. — Примерно в пятидесяти метрах? Это верно? Половина длины футбольного поля? — Да, я бы сказала, в пятидесяти метрах. Этим я как бы забила свой гвоздь, но он его тотчас выдернул: — Очков на вас в тот момент не было, верно? — Да, не было. — Когда вы потеряли свои очки? — Когда я… Ему не понравилось направление, по которому мог пойти мой ответ, поэтому он подсказал: — Во время драки на дорожке, не так ли? — Да. — Значит, в течение первых двух минут этой потасовки вы потеряли очки? Я хорошо помнила свой хронометраж: — Во время борьбы, которая происходила за пределами садовой дорожки. Он тоже ничего не забыл: — Значит, вы находились две минуты на дорожке, а затем пятнадцать минут у решетки, снаружи, и именно в этот пятнадцатиминутный промежуток у вас упали очки? — Да. — Скажите, на дорожке вы боролись или он просто неким магическим образом переместил вас в пространстве? От этих слов, «переместил вас в пространстве», сопровождаемых театральным движением вытянутых рук в сторону, меня охватила ярость. Чтобы куда-нибудь направить свое бешенство, я презрительно посмотрела на его туфли. Мне вспомнился совет Гейл: «Если собьешься или занервничаешь, попросту рассказывай, как было дело». — Одной рукой он пригвоздил мне руки к бокам, а второй зажал мне рот, поэтому я практически не могла отбиваться и согласилась не кричать, а когда он убрал руку ото рта, я закричала, и вот тогда началась борьба. — Вы все время находились в той первой точке, где вы остановились, или вас туда переместили? Мы словно существовали в разных измерениях. Я продолжала выслушивать то, что было неоспоримой правдой, и отталкивалась от этого. А он использовал фразы вроде «где вы остановились», будто я действовала по своей воле, будто у меня был выбор. |