Книга Боевой гимн, страница 46 – Уильям Форстен

Два едва слышных стука мигом сдернули его с кровати.

— Войдите.

В дверном проеме возникла огромная фигура, и сердце Ганса сжалось от страха. Однако это был не бантаг, а Кетсвана.

— Ганс, у нас проблема, — произнес Григорий, появившийся из-за спины зулуса.

Тамира испуганно схватила Ганса за руку.

— Они нашли подкоп?

— Нет, но они идут по нашему следу.

Сна у Ганса больше не было ни в одном глазу. Он быстро натянул на себя штаны и жестом попросил Тамиру успокоить Эндрю, который снова начал плакать.

Ганс подошел к своему рабочему столу и уселся на стул.

— С завтрашнего дня бантаги начнут перемешивать рабочих, переводя их из одной бригады в другую. Это значит, что вместо людей Кетсваны на третьей плавильне окажутся рабочие, которые пока еще не в курсе наших замыслов.

— Подкоп закончен?

— Я думаю, мы уже под складом. Один из моих парней говорил, что слышал, как прямо над его головой передвигали какие-то ящики.

— Тогда мы можем разбросать оставшуюся землю прямо внутри тоннеля. Это нам уже не повредит.

— Я еще не обо всем тебе рассказал. Половину из тех, кто работает вне лагеря, переведут на фабрику. Мы можем лишиться нашего телеграфиста, Лина и его людей со склада.

— Откуда вы все это знаете?

Григорий перевел взгляд на Кетсвану.

— Скажи ему.

— Тот парень с кривой ухмылкой, которого мы приняли за шпиона Это он мне сказал.

Ганс присвистнул.

— Ну-ка, поподробнее.

— Он пришел ко мне в барак сразу после окончания смены и раскололся. Он признался, что Хинсен заслал его в цех шпионом, чтобы выяснить, планируем ли мы побег. Он был так напуган, что ревел не переставая.

— А ты что?

— Я сказал ему, что он псих, — тихо рассмеялся Кетсвана. — Потом я заявил, что сообщу о его признании надсмотрщикам, и вот тут он чуть в штаны не наложил. Начал говорить и не мог остановиться. — Голос Кетсваны вдруг затвердел. — Он рассказал мне о тех двенадцати людях, которых увели бантаги. Их всех замучили до смерти.

Зулус замолк, пытаясь подавить свои гнев.

— Кто-нибудь из них заговорил?

— Нет! — гордо отозвался Кетсвана.

— Расскажи ему все, — нетерпеливо произнес Григорий.

— В утро Праздника Луны бантаги схватят пятьдесят человек.

— Для пира?

— Я не знаю. Шпион сообщил мне, что подслушал беседу Хинсена и Карги. Они уведут пятьдесят человек.

Кетсвана опять замолчал.

— Одним из них буду я, — наконец произнес Григорий. — А другим — Алексей.

Ганс откинулся на спинку стула.

— Ты уверен, что этот человек говорил правду? Потому что если он врал и его нарочно подослали к тебе с этой историей, ты должен донести на него бантагам, а иначе тебя убьют.

— Он был так напуган, что его просто трясло от страха, — ответил Кетсвана. — Умолял меня, чтобы мы взяли его с собой, и сказал, что в случае побега умрут все люди, живущие в лагере, в том числе и шпионы.

— Он назвал тебе их имена?

— Сначала он отрицал, что знает других людей Хинсена. Потом я пригрозил, что выдам его, и он раскололся. Это те люди, которых мы и подозревали.

— Но ты ведь ничего ему не пообещал, да?

— Мне надо было ему что-то сказать, — улыбнулся Кетсвана. — Этот человек находился в таком состоянии, что мог от испуга кинуться обратно к Хинсену. Я ответил ему, что мы и не думаем о побеге, но, поскольку он был честен со мной, я беру его под свою защиту. Однако если со мной что-нибудь случится, мои друзья доберутся до него и утопят его в котле с расплавленным железом.

Ганс одобрительно кивнул.

— Будем надеяться, что это все же не было хитроумной ловушкой. Кто-нибудь слышал ваш разговор?

— Нет. Когда он пришел ко мне в барак, я отослал всех, даже Менду.

— Хорошо.

Ганс на мгновение закрыл глаза и задумался.

— Мы никак не можем воспрепятствовать перемешиванию бригад или переводу наших людей с той стороны стены на внутрилагерные работы. Придется с этим смириться.

Он бросил взгляд на Григория. Черт подери! Весь их план строился на том, что они убегут в ночь Праздника Луны, когда почти все бантаги, даже надсмотрщики, будут мертвецки пьяны. К тому же в эту ночь на линии всегда было мало поездов. Обычно они нагружали состав дневной выработкой, поезд выезжал за пределы лагеря и стоял там в депо всю ночь.

— Мы должны бежать завтра ночью, — решительно заявила Тамира, подходя к Гансу с младенцем на руках. — Нам нельзя терять Григория и Алексея, как и пятьдесят других несчастных, в числе которых, несомненно, будут и люди Кетсваны. Мы бежим завтра.

Ганс посмотрел на нее, потом повернулся к Григорию.

— Побег состоится завтра ночью.

Григорий дернулся, желая что-то возразить, но Кетсвана словно заморозил его своим взглядом, и суздалец моментально захлопнул рот.

— Вы сможете завтра закончить тоннель до темноты?

— Если Лин останется на складе, то да.

— А если Лина оттуда уберут?

— Тогда мы не будем знать, что находится у нас над головами. Но мы справимся.

— Отлично, — прошептал Ганс. — Значит, завтра.

Кетсвана с Григорием улыбнулись, и он проводил их к выходу.

— Мы идем на огромный риск, — обратился Ганс к Тамире, когда за друзьями закрылась дверь. — Все наши планы были связаны с Праздником Луны. Мы можем захватить поезд и обнаружить, что железная дорога впереди нас забита бантагскими товарняками, а то и эшелонами, перевозящими войска.

— Но мы не можем ждать еще день, — тихо отозвалась Тамира. — Нельзя бросить здесь Григория.

— Если бы это было возможно, я бы сам остался вместо него, — вздохнул Ганс.

— Как ты думаешь, он догадался? — спросил Григорий у Кетсваны, садясь на свою койку.

— Жаль, что пришлось ему солгать, — откликнулся зулус.

— Слушай, у нас не было другого выхода, чтобы убедить его изменить план. Если бы мы вломились к Гансу с криками, что бантаги собираются схватить его и поэтому надо в темпе сматывать удочки, мы его ни за что не уломали бы.

— Да, но вот как быть с расписанием поездов? Нам придется нелегко.

— Конечно, нам придется нелегко. Еще бы! Неужели ты и впрямь веришь, что у нас все получится? Раньше у нас был один шанс из пятидесяти, а теперь, может быть, один из ста. Так какая разница?

Кетсвана посмотрел на него и улыбнулся.