Книга Император полночного берега, страница 35 – Вольф Белов

– Я всегда сам иду туда, куда считаю нужным, – жестко ответил Хорруг. – Мне нет нужды прислушиваться ни к каким голосам.

– Раньше ты к нему прислушивался, – заметил молодой жрец.

– Кто вы такие? – спросил Тороний.

И он, и Аррелий знали язык ногаров ничуть не хуже Хорруга. Лишь один Демилий не понимал ни слова.

– Я Аммат, последний жрец Дромидиона, – назвался жрец. – Это воины-хранители, – он указал на своих товарищей.

– Тоже последние? – с ухмылкой спросил Аррелий.

– Последние, – подтвердил Аммат без тени улыбки.

– Так вы дромиды?! – ошеломленно воскликнула Минессис. – Я слышала, что вас всех перебили.

– Не всех, как видишь, – ответил Аммат.

– Что вам нужно от нас? – неприязненно спросил Хорруг.

– Он предложил нам тебя, – многозначительно произнес Аммат, глядя на Хорруга немигающим взглядом. – И предложил указать тебе путь.

– Кто, он? – не понял Хорруг.

– Тот, чей голос ты давно забыл, слушаешь, но не можешь услышать.

Аммат отступил назад и поманил гостей за собой.

– Идемте. Ваша женщина нуждается в отдыхе, да и вам он не повредит.

– Хоть кто-то заметил, что я еле держусь на ногах, – облегченно вздохнула Минессис.

Аррелий взглянул на Хорруга.

– Что скажешь, дружище?

Каданг махнул рукой.

– Отдохнем здесь.

– Не стой пнем! – нетерпеливо воскликнула Минессис, ткнув Аррелия кулачком под ребра. – Я хочу отдохнуть. Перенеси меня через этот ручей.

Аррелий подхватил ногарку на руки и первым ступил в воду. Следом за ним ручей перешли и остальные. Аммат проводил путников в пещеру, вход в которую скрывали густые заросли. Воины Дромидиона остались снаружи, присев на корточки у массивных гранитных колонн, поддерживавших низкий свод входной арки.

Обширную пещеру освещало пламя, пляшущее в большой чаше бронзового светильника. Аммат молча указал на расстеленные у стены шкуры, в центре которых стояли блюда с явствами, кувшин и кубки.

Минессис тут же с удовольствием растянулась на шкурах, сбросив дорожный плащ. Аррелий присел рядом, придвинул к себе жаркое и заметил:

– Похоже, дромиды не знают, что такое стол. А ногары еще нас считают дикарями.

– Ты и есть дикарь, – поддразнила его Минессис и даже показала язык. – Грязный варвар, крестьянин. Налей мне вина!

– Здесь обитель не людей, а богов, – произнес Аммат. – Вы в храме Дромидиона, поэтому здесь нет ни столов, ни скамеек.

– Пусть будут благословенны боги, давшие нам приют, – почтительно произнес Тороний и кивнул Демилию: – Садись, сынок, подкрепимся.

– Кто такой Дромидион? – спросил Хорруг.

Аммат поманил его за собой.

– Иди сюда, я покажу тебе.

Хорруг последовал за молодым жрецом в глубь пещерного храма. Взгляду Хорруга предстали статуи, скрытые в нишах так, что от входа их невозможно было заметить.

– Дромидион – это союз семерых дромидийских богов. Вот они. Богиня плодородия Бира. Она дает трудолюбивым землепашцам богатый урожай, а женщинам здоровый приплод. А вот Арон, бог огня и домашнего очага. Он хранит людские жилища от недобрых сил. Вот бог воды и жизни Хрим. Вот они, все семь богов, среди которых нет старшинства, все равны меж собой. Это боги мира.

– Даже вот этот? – недоверчиво спросил Хорруг, указав на статую божества с суровыми чертами лица, сжимающего в руке меч.

– Это бог справедливости Симирикон, – ответил Аммат. – В его руке карающий меч правосудия, он каждому воздает по заслугам. Дромидийский культ – самый мирный из всех существующих. Боги Дромидиона не требуют от людей никаких жертв, они лишь хотят, чтобы все мы жили в мире и согласии.

– Почему твои боги называются дромидийскими? – продолжал спрашивать Хорруг.

– Еще до восхода Тени, во времена кровопролитных войн, наши предки призвали их в Дромидию – город царя Дромида. Под их покровительством Дромидия достигла процветания.

– Где находится этот город? – поинтересовался Хорруг.

– Его уже нет, – ответил Аммат. – Полвека назад из полуночных лесов вышли хошимы, захватили эти земли и разрушили Дромидию. На ее руинах они построили столицу своего царства Мархаб.

Хорруг прошелся вдоль ниш, внимательно рассматривая статуи богов Дромидиона.

– Скажи мне одно, жрец, – потребовал он. – Чего ты хочешь от меня?

– Задай этот вопрос себе, – посоветовал Аммат. – Чего ты сам хочешь от себя?

– Пока что я хочу вернуть себе свой меч. Ты сказал, что укажешь мне путь. Значит ли это, что ты мне поможешь?

– Самые лучшие дары, которые получает Азгадер, преподносятся Тоту, – ответил дромид. – Наверняка и свой клинок ты найдешь в храме Тота. А путь я тебе уже указал. В твоей воле выбрать его или отвергнуть.

Хорруг снова прошелся вдоль ниш, задумчиво глядя на статуи.

– Твои боги не уберегли Дромидию, – произнес он. – Почему?

– Врагов было слишком много.

– Но они не помогли вашим людям, – повторил Хорруг, указав на статуи. – Почему?

– Они лишь указывают нам возможный путь, не навязывая его. Мы сами делаем свой выбор. Дромидийцы избрали свой путь, путь мира и ненасилия. За свои убеждения и право на жизнь они сражались с оружием в руках и погибли в руинах родного города.

– Ваш культ не слишком распространен, – заметил Хорруг. – По крайней мере, я о нем никогда не слышал.

– Здесь, на землях Хишимера, наша вера вне закона, – ответил Аммат. – Воинственным правителям этого царства не нужно, чтобы их народ вел мирную жизнь. Все мои братья и сестры по вере уничтожены. Я и хранители – последние дромидийцы.

Слушая жреца, Хорруг переводил взгляд с одной статуи на другую, потом молча отодвинул Аммата в сторону и пошел к выходу.

– Куда это он?! – встрепенулся Аррелий.

– Он вернется, – сказал ему Аммат. – Не беспокой сейчас своего друга, ему нужно побыть одному.

– Ты слышал, никуда этот угрюмый мужлан не денется. – Минессис дернула Аррелия за пояс, заставив снова сесть. – Лучше налей мне еще вина.

– Ты и так уже пьяна, – заметил ей Аррелий. – Имей в виду, не сможешь идти – потащу за волосы.

– Грязный дикарь! – зло прошипела ногарка.

Покинув пещерный храм, Хорруг обнял ствол ближайшего дерева и прижался лбом к шершавой коре.

– Я слышу, слышу, – прошептал он. – Но не могу поверить, что слышу именно тебя.

Ветви склонились, словно обнимая Хорруга. В шелесте листвы ему слышался до боли знакомый голос.