Онлайн книга «Звездный корпус»
|
— Сэр! Есть, сэр! — Меня не заботит, как и что вы собираетесь использовать в Большом мире — курить, наливать, заталкивать, лизать, пить, загружать, пинать… С теми, у кого есть электронные имплантанты, разберемся завтра. Пока вы в моем Корпусе и на моем острове, и я не желаю, чтобы вы таскали сюда всякое дерьмо! Джон моргнул. Это касается не любой электроники, верно? В этот момент багровое от праведного гнева лицо сержанта Севицки загородило собой весь мир. — Ты! Как твое имя? — Сэр! Гарроуэй, сэр! На физиономии Севицки появилось удивление, отчего она стала чуть более похожа на человеческую. Но лишь немного и ненадолго. — Это имя имеет здесь особое значение, рекрут! — рявкнул он. — Достаточно ли ты велик, чтобы его носить? — Сэр!.. Я надеюсь, сэр. — Здесь не надеются, рекрут. В дальнейшем ты не будешь говорить о себе «я», «мне» или «мой». Ты будешь называть себя «этот рекрут». Далее. Ты знаешь, кто был Гарроуэй «Пески Марса»? — Сэр! Он был одним из моих… о… один из родственников этого рекрута, сэр. Глаза Севицки на миг остекленели, словно он читал невидимый текст. У него точно есть имплантанты, подумал Джон. — Судя по моим данным, твоя фамилия «Эстебан». Похоже, Севицки мог запросить данные по любому из рекрутов прямо во время экзекуции. — Сэр, у меня… — ЧТО Я СКАЗАЛ? — Ух… Сэр! Я… — Ты — не «я»! Запомните, личинки: никто из вас — не «я»! Потому что я стою перед вами, и другого «я» здесь нет! Единственный раз, когда вы можете сказать «я» — это когда вы поняли и готовы выполнить приказ. Понял? — Сэр… Есть, сэр! — Каждый раз, когда вы хотите сказать о себе, вы должны говорить в третьем лице! Вы будете говорить «этот рекрут» и никогда не будете говорить «я»! Когда вы говорите о себе, вы должны говорить «рекрут», а потом свою фамилию. Я ясно объяснил? — Сэр! Есть, сэр! — Йезус, Гуань-ин и Будда! Ты действительно настолько туп? Ты должен говорить «Есть, сэр», только когда понял приказ и готов его выполнить! ЕСЛИ я задал вопрос, который подразумевает простой ответ «так точно» или «нет», ТЫ ДОЛЖЕН ОТВЕЧАТЬ СООТВЕТСТВЕННО! «Так точно» или «нет». Понял? — Ух… Сэр! Так точно, сэр! — Что-что? Кажется, я слышал какие-то посторонние звуки? — Сэр… Так точно, сэр! — Итак, что вы хотели мне сказать? Так вот для чего Севицки гонял его столько времени. Утомление и дезориентация начали брать свое, и в голове стоял туман. — Сэр! Этот рекрут сменил фамилию на прошлой неделе. Я… ух… этот рекрут взял фамилию матери… сэр. — Ты немножко староват для этого — не так ли, сынок? За исключением членов некоторых консервативных религиозных конфессий, женщины редко брали фамилии мужчин, за которых выходили замуж. Кроме того, с недавнего времени по достижении сознательного возраста человек имел право выбрать фамилию. Тем не менее, в западном обществе — по крайней мере, последние полвека — до четырнадцати лет мальчики носили отцовскую фамилию, девочки материнскую, а по достижении этого возраста выбирали ту, которая нравится больше. Джон уже проходил эту церемонию в церкви своего отца в Гуаймасе. Но в законе ничего не говорилось о повторной смене фамилии, а то, что не запрещено, то разрешено. Джон мог отказаться от фамилии «Эстебан» и стать Гарроуэем. Первое, что они с матерью сделали, покинув Сонору и прибыв в Сан-Диего — это посетили нотариальную контору, заплатили взнос в двадцать нью-долларов и подписали соответствующие документы, чтобы оформить это официально. Он больше не собирался быть Джоном Эстебаном. — Сэр… — начал Джон, еще не решив, с чего начать объяснение. — Я думаю, ты чертов ацтланский сепаратист, который пытается прикрыться высоким именем. Это был верх несправедливости. Обида сдавила горло и раскрылась в мозгу, как цветок. — Сэр… — Я думаю, ты пытаешься быть чем-то, чем не являешься. Я думаю, ты «ацти», который пытается проникнуть в мой Корпус… — Это неправда! — УПАСТЬ, ЛИЧИНКА! — рявкнул Севицки. — ПЯТЬДЕСЯТ ОТЖИМАНИЙ! — Сэр! Есть, сэр! С пылающим лицом Джон встал на ладони и пальцы ног и, пыхтя, начал отжиматься. Севицки отыскал себе новую жертву, дальше по шеренге. Второй сержант туманным силуэтом возвышался над Джоном и мерно считал отжимания. Конечно, Джон не рассчитывал, что имя чем-то ему поможет. Но ему и в голову не могло придти, что оно станет источником таких неприятностей. Четырнадцать… пятнадцать… Руки у него уже дрожали, когда сержант Хеллер хлопнул его по затылку и рявкнул: — Встать, рекрут! Группа во главе с Севицки вяло трусила в сторону здания за мощеной площадкой. Джон с трудом заставил себя подняться и побежал догонять остальных, припустил сквозь влажную ночь. Поравнявшись с новобранцами, он не мог поверить, что смог это сделать. Безликое сооружение из серого шлакобетона было голым снаружи, и почти пустым изнутри — там стояла только конторка с нано-этикетировочной машинкой, которую обслуживал скучный тип в штатском. Новобранцы проходили один за другим мимо конторки, протягивая левую руку, тип касался ее жезлом, и на тыльной стороны ладони рекрута на нескольких секунд вспыхивали неоново-оранжевые светящиеся цифры «1099». — Это номер вашей учебной роты, — сообщил Севицки, — Рота 1099. Теперь это ваш адрес. То, кто вы есть и где находитесь согласно учебному расписанию. Вам придется это запомнить! Затем новобранцев выстроили перед большим пластиковым ларем, куда они, под ястребиными взглядами Хеллера и Севицки, начали сгружать то, что сержант объявил «контрабандой». В основном это оказалась электроника на тактильном управлении и миниатюрные устройства, замаскированные под драгоценности, хаммеры, стимуляторы ощущений и тому подобное. Кое-что этих устройств — те, что подороже — были герметично запечатаны в пластиковый пакет с именем рекрута: покидая лагерь, владелец получал обратно свое имущество. Однако электроника скоро исчезла под грудами жвачек, леденцов, порнографических картинок, упаковок с таблетками — для профилактики всего на свете, обезболивающими, стимулирующими, снотворными и улучшающими память, — распечаток из журналов и портативных телефонов. Один рекрут, крупный широкоплечий парень — по его собственному утверждению, уроженец Техаса — предъявил длинный охотничий нож, который носил пристегнутым к бедру. Он прямо и откровенно заявил, что не первый год дерется на ножах, а морские пехотинцы, как он слышал, могут выбирать себе личное оружие. Севицки протянул руку. |