Онлайн книга «Последний рубеж»
|
– На такой случай всегда нужно иметь при себе неприкосновенный запас, – назидательным тоном заметил Харднетт. – Никогда и никому запас не мешал. А бывало, что и жизнь спасал. – Согласен, – кивнул Грин. – Нужно. Запас карман не тянет. – И, чуть помолчав, добавил: – А еще лучше формулу знать. Тогда в любой момент можно самому изготовить. Сварганил порошок, сыпанул в стакан с водой и вся недолга. – Он мечтательно закатил глаза к потолку, но тут же оборвал полет своих фантазий: – Только никогда такого не будет. Ходят слухи, формула хранится в особом сейфе, доступ к которому имеют лишь члены совета директоров «Замзам Корпорации». Да и те могут открыть сейф, лишь собравшись вместе. Слышали о таком? – Слышал. Так оно и есть. Но только все тайное рано или поздно становится явным. Хочешь, майор, я продиктую? – Что? – Формулу замзам-колы. – Вы ее знаете?! – удивился Грин. Лицо полковника осталось непроницаемым. – Ну так что? Продиктовать? Или как? – Давайте. – Грин поспешно задействовал терминал, но через секунду справился с первым порывом, свернул экран и смущенно промямлил: – Знаете что… Пожалуй, не надо. – Что так? – вскинул Харднетт искусственную бровь. С трудом подбирая слова, будто сомневаясь, стоит ли вообще об этом говорить, Грин сказал: – В знании того, как устроено чудо, есть что-то такое… В общем, когда знаешь, как оно устроено, это уже и не чудо никакое. Чудо – не чудо, когда каждый способен его сотворить. Ковыряться в чуде – это… – Майор пощелкал пальцами, подбирая нужные слова. Наконец нашел подходящее сравнение и попытался объяснить: – Знаете, я однажды в детстве расковырял Тэдди, своего робота-медвежонка, а там… Но Харднетт оборвал его: – Не утомляй себя, майор. Я догадываюсь, что именно ты там обнаружил. Хотя у меня в детстве были другие игрушки, но я догадываюсь. А что касается замзам-колы – зря отказался. Фармакопея несложна. Пригодилось бы. Впрочем, не хочешь как хочешь. Мое дело – предложить, твое… И полковник, который никакой формулы, конечно, не знал и смело блефовал на тонкой грани, вопросительно посмотрел на майора. Тот подтвердил кивком – да, отказываюсь. Грин по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке: старался не встретиться с Харднеттом глазами и не знал, куда деть руки. То брал склянку со стола, то ставил ее на место. В конце концов, спрятал руки в карманы брюк и, глядя на стену через плечо полковника, спросил: – Скажите, а правда, что в составе замзам-колы есть… Он замялся, не зная, как продолжить. – Если ты, майор, имеешь в виду эндорфин, – пришел ему на помощь Харднетт, – то да, содержится. – Вообще-то, я не знал, как это вещество называется по науке. – Эндорфином и называется. – Признаться, господин полковник, это для меня темный лес. – А чего тут сложного? Эндорфин – медиатор, который выделяет гипофиз. Это вещество возбуждает опиатные рецепторы коры головного мозга, действует как легкий наркотик. Ничего сложного, майор. Ничего сло… – И тут Харднетт резко оборвал сам себя на полуслове. – Ну да ладно трепотней заниматься. Все об этом. Понюхали друг у друга под хвостом, теперь давай о деле. Грин облегченно выдохнул и с готовностью согласился: – Давайте. – Вероятно, догадываешься, что я бы хотел поговорить с чудаком, о котором ты докладывал Верховному? – С Боррлом Анвейрромом Зоке? – С ним с самым. Грин, заметно ободрившись, доложил: – Как только узнал, что вы прибыли, тотчас послал за ним курьера. – Отлично! – похвалил Харднетт. – Думаю, минут через пятнадцать – двадцать доставят, – прикинул Грин, взглянув на часы. – Ну раз так, подождем, – кивнул полковник и предупредил: – Кстати, мне еще понадобится телекодовый канал со Станцией. Не надолго. Минуты на две. – Могу прямо сейчас организовать. – Подожди. Я, майор, сорок шесть часов назад еще в штаб-квартире на Ритме сидел. Дай очухаться. Харднетт устало откинулся на спинку кресла и, сбросив сандалии, с удовольствием вытянул ноги. Его взгляд упал на портрет Альфонса Алли – действующего президента Большой Земли. Вернее, не на сам портрет, а на подпись под ним. Портрет висел как раз типовой. Тот самый, где президент напоминал состарившуюся проститутку: подкрашенные губы, подведенные глаза, румяна на обвисших щеках. А вот подпись вывели здесь необычную. Не первые две строки гимна Федерации: «Куда бы я ни шел, Большая Земля везде. Я буду, как ты. Ты будешь, как он: Мы будем, как все», а цитату из инаугурационной речи. Почему-то. «Мы стремимся придать миру свою форму, а не просто ждем, когда он сформирует нас. Мы хотим изменить события к лучшему, а не зависеть от их милости», – прочитал Харднетт и подумал, что, двигаясь по этому пути, не стоит забывать что иногда лучшее – враг хорошего. О-хо-хо и э-хе-хе… Грин тем временем отошел к окну и, взявшись за рукоять жалюзи, спросил: – Открыть? – Ни в коем разе, майор, – взмолился полковник. – Утомило это чертово светило. Голова, что тот пирог яблочный, только-только вынутый из печи. – Да, Рригель – солнце дрянней некуда, – посетовал Грин и глянул в щель жалюзи на площадь. – Просто подумал, что вы захотите взглянуть на парад. – Уволь. А что, еще сверкают аксельбантами и бьют в литавры? – Бьют и сверкают. – Чего это они раздухарились? – Давно на муллватов зуб точат. Хотят на их землях порядок навести. Конституционный. А тут такой повод отменный. – Ты об украденном раймондии? – Ну да. О раймондии. – Объясни-ка, майор, как они о нападении пронюхали? – поинтересовался Харднетт. Грин пожал плечами: – Это секрет Полишинеля. – И, наткнувшись на недоуменный взгляд Харднетта, объяснил: – Дело в том, что немало местных подвизается на прииске в качестве разнорабочих. А там сейчас только и разговоров о пропавшем конвое. Каждая собака в курсе. – И местные власти на сто процентов уверены, что это муллваты напали на конвой? – уточнил полковник. Грин пожал плечами: – Округ Амве, где все случилось, территория муллватов. Даже если муллваты ни в чем не виновны, все одно их сделают козлами отпущения. – Выходит, аррагейцы мечтают о маленькой победоносной карательной экспедиции? – Вот именно. Харднетт пожевал закрашенными зубами искусственную нижнюю губу и огорченно сказал: |