Онлайн книга «Последний рубеж»
|
– Не стоит искать. Бесполезно. – Почему? – Если бы Воленхейм убил своего напарника и умотал с грузом, то опять же: кто и зачем лапал пульт мортиры? – Вот черт! – повторил Колб и сплюнул себе под ноги. – Чертовщина какая-то! Ничего не понимаю! – Да, мозаика пока не складывается, – хладнокровно произнес Харднетт. – Чего-то не хватает, чтобы ее сложить. Колб не сдавался: – Значит, они оба остались живы. Один, скорее всего – Арнарди, умотал на тягаче, а другой, скорее всего – Воленхейм, остался на Колее. И он какое-то время находился без сознания. Потом – бац, очухался. Кинулся к пульту мортиры. Обнаружил, что поздно, и остыл. Точнее не совсем остыл, а выбрался наружу и засадил от досады из винтаря по пустоте. – Версия впечатляет, – заметил Харднетт. – И куда потом делся? – Пустился в погоню за сукой. – А смысл? Какой смысл кидаться в погоню, истекая кровью? Не проще было на месте подмоги дождаться? – Проще, конечно, но мало ли что у него там, – Колб постучал себя по голове, – переклинило. – Это сильно, – с немалой иронией в голосе заметил Харднетт. – Один – безумный ворюга, второй – просто сумасшедший. Сильно – слов нет! Под это дело все можно подогнать. Что угодно. Все нестыковки. Начштаба обиженно развел руками: – Тогда увольте. Демонстративно плюхнулся на валун и закурил. Дескать, раз так, я умываю руки. Полковник снисходительно усмехнулся, спустился вниз и принялся обследовать поверхность вездехода. – Чего вы там ищете? – не выдержав и двух минут демарша, поинтересовался Колб. – Похоже, раненый из вездехода не вылезал, – продолжая нарезать круги, ответил Харднетт. – Крови на броне нет. Ни капли. – Значит, перевязал себя, – сказал Колб таким тоном, будто это само собой разумелось. Харднетт не стал спорить, кивнул: – Возможно. – Точно говорю. – Колб щелчком отправил окурок в полет. – Что дальше-то делать будем, господин полковник? Харднетт не ответил, он как раз в эту секунду заметил лежащий между камнями окурок сигары. Наклонился, вытащил из кармана целлофановый пакет и осторожно засунул в него находку. Колб поднялся и пошел навстречу: – Что-то нашли? – Ваш? – показал Харднетт. Начштаба глянул и замотал головой: – Обижаете! У меня фирменная «верблюжатина». – А кто-нибудь из тех двоих курил? – Воленхейм – да. Арнарди – не помню. Кажется, нет. – А ну-ка напрягитесь: такие вот сигары Воленхейм курил? Колб снова замотал головой: – Да что вы, господин полковник, это же местная самокрутка! Дураков нет такую дрянь курить. – Точно местная? – Точно. Это муллваты вот таким раструбом лист крутят. – Муллваты? – удивился Харднетт. – Не аррагейцы? – Что вы! – замахал руками начштаба. – Арраги не курят. У них это грех. И раньше-то себя блюли, а теперь, когда крестились, так и совсем святошами заделались. Не приведи господь! Муллватская это самокрутка. Однозначно – муллватская. – Ну, муллватская так муллватская. Ну и как этот окурок здесь оказался? – А черт его знает? Ветром надуло. А что, думаете… – Я ничего не думаю. Я пока факты собираю. – Нет, не могли муллваты Сетку прорвать, – поразмыслив, заявил Колб. – Нет, нет и нет. Они, конечно, не тупые арраги, себе на уме… Но – нет. Не может такого быть! – А что, если дырку кто-то другой сделал? – спросил Харднетт. – Кто – другой? – Мало ли. – Загадками говорите, господин полковник. Какой такой… Ну хорошо, допустим, кто-то там, неизвестно кто, порвал Сетку, в нее проникли муллваты и палками-копалками разбомбили наш вооруженный до зубов конвой. А потом что? Взломали контроллер тягача? Дикие аборигены – контроллер?.. – Возможно, имел место сговор между ними и конвойными, – отмахнувшись от двух сцепившихся бабочек, заметил Харднетт. На самом деле он так не думал. Просто хотел задеть начальника штаба корпоративного конвоя за живое. Тук-тук, чтобы дверка открылась. У него это вышло. – Сговор?! – сразу закипел Колб. – Да вы что! Какой еще к чертям собачьим сговор?! Не может этого быть. Арнарди, тот вообще в этот рейд случайно попал. По той причине, что напарник Воленхейма внезапно занемог. – Вот как? – хмыкнул Харднетт. – Случайно? – Да. Под ногами путался, поймали за хобот и сунули в рейс. – Это меняет дело. Ну а Воленхейм? Этот не случайно? Колб покрутил головой так, будто ему стал тесен воротник. – Нет, этот по графику. Но… Да нет, не может быть никакого сговора! Знаете, какой у нас режим в Дивизионе жесткий? Никаких контактов с местными. Весь гражданский персонал – земляне. Охрана – в три эшелона. Контроль, контроль и еще раз контроль! – И самоволок не бывает? – Не бывает. – И все парни у вас законопослушные, белые и пушистые? – усмехнулся Харднетт. – Все! – уперся рогами Колб. Полковник наклонился к его уху и шепотом спросил: – А где тогда тягач с раймондием, если у вас тут все так круто? Начальник штаба сдулся и поник. Харднетт, резко сменив гнев на милость, ободряюще хлопнул его по плечу и пообещал: – Ничего, коллега, разберемся. Причем разберемся, как учили древние – без гнева и пристрастия. – Затем повернулся к вертолету и крикнул: – Подъем! – Уходим? – вскочил на ноги штурман. – Уходим, – подтвердил Харднетт. И вновь обратился к Колбу: – Пойдемте. Тут ловить больше нечего. – А главное – некого, – сплюнул тот от досады. Они ошиблись. Когда вертолет, подняв пыль, завис над Колеей, Харднетт увидел в иллюминатор, что над оставшимися внизу охранниками зависли две черные птицы. Напрягая крылья, они сопротивлялись порывам всклокоченного винтами воздуха. «Надо же, твари непуганые! – удивился Харднетт. – Ни хрена не боятся. Даже такого гула». Он оторвался от иллюминатора и не увидел, как в следующий миг птиц стало четыре. Ну а того, как две из них упали замертво, а две другие пошли в атаку на ничего не подозревающих и обреченных охранников, и не мог увидеть – машина уже развернулась и легла на курс. Через сорок семь минут вертолет на несколько секунд опустился возле заброшенного песчаного карьера в трех километрах от юго-западной окраины Киарройока. |