Онлайн книга «Последняя дверь последнего вагона»
|
— Чтобы вывезти в центр известного нам инженера человеческих душ. Пропустим его через нашу дознавательную камеру, чтобы навсегда отбить у него охоту играть в загадки. Поверь, Лен, этот субчик нам все выложит! И не только о таинственном незнакомце, который знает настоящего Цвылева, но и, если потребуется, о самых интимных подробностях своей биографии!.. К сожалению, камеры зафиксировали слишком много контактов литератора за последние дни, но звук, сам понимаешь, не всегда записывался, поэтому с этого бока мы ничего полезного не поимели… Я кошусь на циферблат часов. Двадцать минут. — Послушай, Булат, — начинаю я. Слегин что-то недовольно бурчит насчет табу на его имя, но мне сейчас не до тонкостей обращения. — Джампер — это хорошо. Надеюсь, он нам этой ночью пригодится… А допрос Баринова уже не потребуется. — Почему? Ты боишься, что его постигнет та же участь, что и Мостова? — Дело в том, что человек, которого имел в виду Баринов, сам вышел на меня. Послушай, какое послание я получил — и не по почте, а с доставкой на дом. Причем, как и отправитель, курьер пожелал остаться неизвестным… Зачитываю Слегину записку. Нет, мой друг поистине непредсказуем!.. Я-то ожидал, что мое сообщение повергнет его в неописуемый восторг или хотя бы сподвигнет на деловую активность, но он лишь вяло мычит: — Красиво, красиво… Но пахнет провокацией. — Почему? — Вряд ли такой матерый конспиратор, как Дюпон, стал бы так подставляться… Сам прикинь: подбрасывать записку с символом «Спирали» человеку, насчет которого писавший не был уверен на все сто… И почему он сунул анонимку под дверь, а не вступил с тобой в личный контакт, чтобы предварительно прозондировать почву? К чему эти тайные свидания и обязательно в полночь?.. Не знаю, но, на мой взгляд, это фальшиво, как детская игра в шпионов… — Ну и что ты мне советуешь? Выбросить записку и со спокойной совестью лечь спать, пока вы там будете потрошить писателя?.. А если идея Дюпона заключается в том, чтобы проверить, как я реагирую на дурацкие послания? — Ладно, — снисходит Слегин. — Сходи на рандеву, сходи… Мы тебя подстрахуем — правда, в сокращенном варианте: группу захвата с ее спецпричиндалами вызвать уже не успеем. А если это действительно проверка, то лучше обойтись минимальными силами… — Обещаешь, что вы не будете трогать Баринова, пока не выяснится, кто назначил мне свидание? — Зубом мудрости клянусь, — ухмыляется этот неисправимый шутник. — Если он у меня когда-нибудь вырастет… * * * Что бы там ни говорил Слегин об анонимщике, но этот субъект умело выбрал место для встречи. Фонтан в Доме всего один, и расположен он на полянке, уютно закрытой от аллеи разросшимися кустами бузины. Если представить территорию интерната в виде неправильного гексаэдра, то фонтан находится ближе к левому верхнему углу этой фигуры. Отсюда рукой подать до стены, но достаточно далеко от домика охраны, притулившегося у центральных ворот. Держа руки в карманах шортов, я подхожу вплотную к гранитному парапету фонтана и заставляю себя философски созерцать искрящиеся в лунном свете струи воды, хотя меня подмывает не выделываться, а хорошенько смотреть по сторонам. Однако я стойко сопротивляюсь этому искушению и так и торчу в позе беспечного созерцателя ночных водных феерий до тех пор, пока на плечо мое сзади, в лучших традициях фильмов ужасов, не ложится чья-то рука. С нарочитой неторопливостью поворачиваюсь к подошедшему, но рассеянный свет от далекого фонаря на аллее падает на него сзади, и лицо незнакомца находится в тени. Видно только, что ростом он ненамного выше меня — в пять лет все дети примерно одинаковые. Он почему-то молчит, явно ожидая, что я заговорю первым, и тогда я роняю сквозь зубы: — Ну и что дальше? Пауза. Он что — немой? Или пригласил меня сюда не для того, чтобы разговаривать, а чтобы — что?.. И Слегин почему-то молчит. Хотя мог бы что-нибудь мне подсказать… На всякий случай поправляю микрофон-булавку, который я прикрепил под воротник своей рубашки. — Я прошу прощения, — наконец говорит незнакомец, — но во избежание недоразумений предлагаю провести процедуру взаимного опознания… что-то вроде небольшого тестирования… Голос мне незнаком. Не то он искусно изменил его, не то мы с ним действительно никогда раньше не общались. — Кто начнет: вы или я? — склонил голову к плечу незнакомец. Какого черта?!.. Если это Дюпон, то почему он решил обращаться к своему подручному на «вы»? Неужели подозревает, что я — не тот Цвылев, который ему нужен? В моем левом ухе тихо звучит долгожданный голос Слегина: «Мы готовы взять его, Лен, так что можешь свернуть контакт…» Ну наконец-то!.. Прорезался!.. Может, действительно не рисковать? Отказаться от предложения незнакомца, а обезовцы не дадут ему уйти… Но лучше использовать эту ситуацию с максимальной отдачей. Пока Дюпон будет видеть во мне своего бывшего помощника, у меня будет шанс выведать какую-нибудь информацию о его дьявольском плане. — Мне все равно, — пожимаю плечами я, всем своим видом стараясь изобразить равнодушное снисхождение и одновременно оттенок почтительности — на тот случай, если предо мной «мой бывший босс». — Ладно, — кивает незнакомец. И тоже засовывает обе руки в карманы своей курточки-ветровки. Потом почти без паузы осведомляется: — Для чего умирают люди? И склоняет голову к плечу — отвечай, мол, студент! Ни фига себе, нашел время для экзамена по философии!.. Он что — ежедневно устраивал своему окружению такие промывания мозгов, если думает, что простой парень Виталий способен ответить на такой вопрос?.. Слегин вновь подает голос: «Осторожно, Лен!.. У него в кармане какая-то железяка!» Тоже мне, заботливый выискался! Если вы вели его к фонтану от самого жилого корпуса, то могли бы предупредить меня, кто это и когда он возникнет за моей спиной. А насчет железяки можно было бы и не говорить ничего: мы не новички в оперативном деле, и ума хватает сообразить, что иногда руку суют в карман не для того, чтобы убедиться, что «хозяйство» на месте… Перед моим мысленным взором, на фоне ослепительно синего неба и пепельно-серых волн океана, простирающегося во все стороны до самого горизонта, возникает лицо человека с умными глазами и в белоснежном костюме, назидательно разглагольствующего о том, что смерть каждого человека в нашем мире одновременно является рождением нового мыслящего существа в том, другом мире… И, суеверно скрестив в кармане указательный и средний пальцы, я откликаюсь: — Для того, чтобы рождались другие люди. Нутро мое непроизвольно напрягается, но мой визави с облегчением вздыхает: |