Книга Волшебная мясорубка, страница 4 – Станислав Буркин

– Так точно. Так точно, господин лейтенант, – неслаженно и вяло прокатилось по строю.

– Я в это не верю! – взорвался офицер. Замолчал, выдержал паузу и продолжил: – Но я убежден, что вскоре история даст вам славную возможность разубедить меня в этом. Вы слышите канонаду? – офицер, прислушиваясь, поднял палец. – Это бомбят вашу родину. И возможно, очень скоро вы окажетесь там! На то есть воля вашего фюрера, вашей родины и всей вашей нации. Вопрос в одном: есть ли на то ваша воля? – он замер и внимательно, глазами плохо спавшего человека, оглядел весь строй. – Сверстники в Нормандии уже доказали свою преданность нации и отчизне! Вы еще ничего не доказали. Но именно вам судьба доверила защищать не чужие, а исконно германские земли. И теперь я уверен, что каждому из вас достанется шанс проявить отвагу и стойкость, достойную нашего фюрера. Не упустите этот шанс. Да здравствует Третий рейх и наш великий фюрер!

– Хайль Гитлер! – четко и хором ответили маленькие солдаты.

– Вольно, – скомандовал офицер, стремительно пошел прочь, сел в автомобиль, хлопнул дверью и, круто развернувшись, уехал из Раушена навсегда.

Через полчаса, казалось, жизнь мальчиков вновь вернулась в прежнее русло. Франк и Вильке налили котенку молока и покрошили туда немного хлеба. Посмотрели, как котенок лакает, накрыли его вместе с блюдцем каской и вылезли из окна погулять перед сном.

Погода стояла отличная, во всем чувствовалась весна, и спать не хотелось. До отбоя было еще полтора часа, и ребята, забыв обо всем на свете, пошли на обрыв посмотреть закат.

– Когда нас демобилизуют, – сказал Франк, – я окончу школу и уеду жить в другую страну.

– В какую? – спросил Вильке.

– Вот в эту, – сказал Франк и протянул товарищу пожелтевший обрывок карты.

– А-а, – ответил тот, со знанием дела рассматривая клочок.

– Ладно, отдай, – сказал Франк, спрятав бумажку под шинель. – Все равно ничего не понимаешь.

– Я тоже люблю путешествовать, – сказал Вильке.

– А где ты уже бывал?

– В Берлине, в Баварии и… и… ну, и, естественно, в Вене, – стыдливо перечислил толстяк.

– Ха! Подумаешь, – усмехнулся Франк. – Тоже мне, путешествия. А когда я был маленьким, отец брал меня с собой в Милан и в Венецию, и еще кое-куда брал.

– Зачем? – поинтересовался Вильке.

– Чтобы я послушал, как он поет, – похвастался Франк. – Он у меня оперный певец.

– Сейчас, наверное, медведям поет, – брякнул Вильке.

– Не смешно, – надулся Франк.

– Прости, я не специально, – виновато улыбнулся товарищ. – Ну правда, извини.

Какое-то время они шли молча.

– У меня есть для тебя подарок, – все еще чувствуя себя неловко, сказал Вильке.

– Что? – заинтересованно посмотрел на него Франк.

– Вот, держи, – Вильке протянул Франку цветное фото, на котором красовалась «их» статуя.

– Ух ты, спасибо! – искренне сказал Франк, принимая дар. – А где ты ее взял?

– Купил на почте. Вообще-то это открытка.

– Здорово.

– Пойдем в часть, – предложил Вильке, – а то если нас опять потеряют, то точно отправят в крепость.

Неяркий белый диск еще не успел тронуть морскую гладь, когда они развернулись и пошли в отведенный под казармы отель.

– Знаешь, чего не хватает? – глядя на подарок, придрался Франк.

– Чего?

– Фото фрау Гретты в той же позе, – улыбаясь, сказал тот.

– Да почему обязательно в той же, можно и в другой, – согласно покивав, смешно вылупил глаза толстячок.

– Какой же вы пошляк, рядовой Борген! – воскликнул Франк, и оба захихикали.

– Да я ничего такого и не хотел сказать, – оправдывался Вильке. – Оно само как-то получилось. А я после войны, правда, хочу здесь поселиться. В мирное время тут, наверное, совсем сказочно.

– А может и нет. В трудное время легче мечтается, – грустно улыбнулся Франк. – Хотя ты прав, здесь действительно хорошо. – Франк вздохнул, последний раз глянув на море. – Простоять бы нам здесь до конца войны – и, считай, на курорте побывали.

– Да, и фрау Гретта здесь, и старая карга Кольбе, – улыбнулся Вильке.

– Вот будешь здесь жить, Вильке, фрау Гретта будет тебе для души, а фрау Кольбе – для тела.

Толстяк опять остановился и испуганно выпучил глаза на товарища:

– Это как? Она же…

– Вильке, Вильке, все у тебя об одном, – смеясь, укорил Франк. – Я же имел в виду ее кексы.

– Ах, кексы, кексы… Хе! – расслабился Вильке. – Ты так не пугай, а то мне чуть плохо не стало.

Они вскарабкались до верха обрыва и сквозь прозрачный сосновый бор направились в Раушен.

– Она ж ведьма, – продолжал Вильке. – Ей лет сто восемь, не меньше.

– Если не больше. Да и ладно, – махнул рукой Франк. – Она старуха хоть куда. Вот сегодня тебе яблоко передала, я и забыл.

– А где оно? – изумленно спросил Вильке.

– Вот, – сказал Франк и бросил ему желтый плод.

Вильке едва поймал его и поблагодарил, а Франк достал свое и они зашагали дальше, с хрустом откусывая большие сладкие куски от желтых в крапинку яблок.

– А чего эта карга про меня вспомнила? – с недоверием спросил Вильке.

– Да, небось, порчу тебе с яблоком какую отправила, – спокойно предположил Франк. – Она на тебя давно косо поглядывает.

– Это ты брось, – сказал Вильке, но все же перестал жевать и подозрительно осмотрел гостинец.

– Да, ешь-ешь, – засмеялся Франк. – Она хоть и ведьма, конечно, но с вермахтом ей тягаться не в пору.

– Так я-то не вермахт, а Вильке Борген, – заметил толстяк, но стал грызть дальше.

– Вот и правильно, Вильке, – согласился с решимостью товарища Франк. – Если что, я тебя к продавцу Гольдену отнесу, он старик добрый и снадобий у него полная лавка. Отпоит чем-нибудь. Ну, каким-нибудь пометом летучих мышей или рубиновым порошком…

– А он у нас что, добрый волшебник, получается? – уловил Вильке.

– Ну конечно, – сказал Франк. – Ты же видел, какая у него борода. Белоснежная, окладистая, как у старого гнома, так и хочется погладить. Такая борода может быть только у доброго волшебника.

– И пенсне золотое, и нос крючком, – согласился Вильке, – все сходится.

Франк и Вильке тихо пробрались в отель и разошлись по своим номерам.

Перед сном мальчики начистили до блеска пряжки и аккуратно сложили свою новую, столь нелепо смотревшуюся на них, форму. Они безумно гордились ею.

После отбоя к Франка проползли под кроватями шестеро юных солдат. Под светом фонариков, пригашенных платками, стоя на четвереньках, они обступили каску.