Книга Star Wars: Ставка Соло, страница 44 – Аарон Оллстон

— Эдаллия Монотиер. Гарик искренне изумился.

— Как это ты запомнила?

— Профессиональная тайна. Рабыням-танцовщицам положено запоминать имена клиентов. Обознаешься — выпорют. Или хуже.

— Прости, — в качестве извинений Мордашка покрепче обнял подругу. — Вечно я напоминаю тебе о прошлом.

— Ты не виноват, — шепнула ему на ухо Диа. — Похоже, я сама не могу забыть. Порой я говорю другим то, что напоминает им о том, кем я была, хотя только мне и нужно помнить об этом, Тви'лекка вздохнула, как будто хотела вместе с воздухом спустить хоть немного грусти, — Так как же ты поступишь с Ларой? Спросишь, откуда ей известны жесты обольщения?

Гарик мотнул головой, потерся щекой о шеку Дни.

— Запрошу информацию у нашей разведки.

— Но не сейчас, — сказала тви'лекка.

— Не сейчас.

* * *

Верный решению не присутствовать на вечеринках Призрачной эскадрильи Ведж поднимался по трапу ко-реллианского грузовоза, спрятанного в ангаре «грек-1». Изнутри фрахтовика доносились ритмичные удары и злобное рычание Чубакки. Странно, но на жалобы вуки никто не огрызался. Это было неправильно.

Хэн Соло отыскался в рубке. Генерал в полном одиночестве сидел за пультом, водрузив на него длинные ноги. Ведж уселся в кресло второго пилота.

— Я думал, ты веселишься, — сказал Хэн.

Он не повернул головы, продолжал разглядывать что-то за лобовым иллюминатором. Ведж отследил его взгляд. Пол ангара с разбросанными инструментами, тележки ремонтников, прямоугольник огней, обозначающий открытый створ палубы. За ним — звезды, приглушенные прожекторами в ангаре.

— Заскочил туда на пару минут, — признался Антил-лес. — Но не стал задерживаться, а то детишки начинают нервно дергаться и ходить в подгузники.

Хэн выдавил кислую усмешку.

— Знаю, о чем ты. Я тоже когда-то был «своим парнем». А теперь я вхожу, и все умолкают. Даже если говорят о погоде. Когда я согласился взять этот фрахт, малой, меня не предупредили, что я стану чужаком.

— Может, старшему офицеру положено стоять чуть-чуть в стороне? — философски предположил Ведж. — Он же тот, у которого «свои парни» не могут поддерживать дисциплину.

— Специалист выискался.

Беседу прервал раздраженный оглушительный вой и неистовые удары чем-то тяжелым по металлу.

— Чем это он?

— Не знаю.

Шум стих, последовала невероятно минная и выразительная тирада Чубакки.

— Он ненавидит эту телегу почти так же, как я.

— А почему ты ненавидишь ее больше?

— Потому что, несмотря на весь мой треп, это корыто так похоже на «Сокол», что меня замучила ностальгия.

— По «Соколу» или по принцессе?

Хэн потер лицо руками.

— Ага…

— Никогда не понимал, зачем ты оставил ей «Сокола». На «Мон Ремонде» полно места…

— Да так.., не знаю я! — Соло вновь уставился на тусклые звезды. — У меня больше нет ничего, только «Тысячелетний сокол». Наверное, я оставил его Лейе, чтобы она знала…

— Что ты отдал ей самое дорогое?

— Вроде как. А еще, чтобы «Сокол» напоминал ей обо мне.

— Как будто она может тебя забыть!

— Порой я думаю, что может, — Хэн долго молчал, а когда заговорил вновь, его сдавленный голос был едва слышен. — Я ей не пара, и когда-нибудь Лейя это поймет. Когда ее нет рядом, я все время думаю: «А вдруг этот день наступил? А вдруг сегодня она все поймет и заживет собственной жизнью?» — Ты порешь чушь.

— Нет, не порю. У нее — цель в жизни, разные великие планы. Без нее в Республике ничего не происходит. А я — никто. Бывший имперский дезертир, контрабандист с сомнительным прошлым, перекати-поле с изрядной долей шарма. И когда-нибудь Лейе приестся мое обаяние, а больше мне и предложить-то нечего.

— Ну вот что! — решительно заявил пригорюнившемуся соотечественнику Антиллес, — Сам я не могу, потому что ты старше по званию и вообще мой командир. Но сейчас я позову Чубакку, перескажу ему весь твой бред слово в слово, а затем он поколотит тебя до полусмерти гаечным ключом. Возможно, вышибет дурь из твоей упрямой башки, и ты поймешь, насколько ты ошибаешься.

Хэн сумел почти по-настоящему улыбнуться.

— Может, я потому и вызвался на охоту за Зсин-жем? — продолжил он. — Я-то думал, все дело в том, как я чувствовал себя, когда услышал о его бомбардировках. О том, как он нападает на беззащитные планеты. Как-то я вообразил себя ребенком, который выскакивает на улицу и видит, как турболазерные пушки сжигают мир, который он называл своим домом.

Хэн посмотрел на друга, понял, что сболтнул лишнего, протянул руку и крепко сжал плечо Веджа, Антиллес очнулся.

— Но на самом деле это мой способ сказать Лейе: «Эй, смотри, вот он я, я умею играть в твои игры». Но месяцы идут, я устал и схожу с ума. И начинаю думать, что хочу оставить Зсинжа в покое, бросить все дела и чтобы все было так, как раньше. И если Лейя об этом узнаёт, она будет меня стыдиться.

— Обычные человеческие эмоции, — Ведж вдруг просиял улыбкой. — У меня есть план, чтобы все было так как раньше. В три этапа.

Хэн заинтересовался. Впервые за то время, как Ведж поднялся на борт фрахтовика, отставной контрабандист надолго задержал на нем взгляд.

— Это как?

— Этап первый, — Ведж активировал пульт, вызвал кого-то по интеркому; Соло полез выяснять, но его оттолкнули. — ИТ-1300 — мостику, говорит коммандер Антиллес. Погасите все огни в ангаре «грек-1», пожалуйста, Через пару секунд стало темно. Жалобно заскулил Чубакка, — Включая сигнальную подсветку створа.

Исчез и четкий прямоугольник. Звездный пожар вспыхнул с новой силой. Ведж молчал, дожидаясь, когда до Хэна дойдет смысл. Так они и сидели в относительной темноте и тишине, примолк даже Чубакка, а перед ними сияли звезды — яркие, немигающие, идеальные.

Первым молчание нарушил Соло.

— Здорово… — выдохнул он. — И часто ты вот так вот сидишь, малой?

— Случается.

— Пожалуй, надо взять на заметку. Каким будет второй этап?

— Ну, ты не единственный на «Мон Ремонде», кому не помешает блаженная безответственность. Словом, я организовываю мятеж и принимаю командование кораблем.

Хэн расхохотался.

— Ведж Антиллес, бунтовщик! Я обязан это видеть.

— Зови своего вуки и увидишь.

* * *

Мин и Лара вошли в офицерский кафтерий и остолбенели. Такого им в самом страшном сне не приснилось бы.

Столики, которые обычно расставлялись аккуратными рядами, стояли как попало. Народа в помещении набралось не слишком много, но если обычно все разбредались по углам, то сейчас сгрудились вокруг трех столов. Гвалт стоял невообразимый.