Онлайн книга «Наша служба...»
|
– Вот именно! Но сам нарушитель волей-неволей оправдывается не только перед инспектором. Он ещё и для себя ищет успокоения. Как только он нашёл причину своего нарушения, он обелил себя для себя самого. И после этого воспринимает штраф исключительно как придирку к нему. С такой точки зрения на конфликты гаишников и нарушителей Антон ещё не смотрел. Звучала она довольно любопытно, однако никакой практической пользы не приносила. – И что дальше? – спросил сержант. – Отпускать каждого, кто придумает какую-нибудь отмазку? – Вовсе нет! Но нужно убедить пилотов в том, что вы работаете для их блага. Ведь пилоты не привыкли видеть от гаишников добро. Нужно немного реорганизовать саму работу ГАИ. Тут Голокон попал в точку. Прокофьев сам неоднократно задумывался над несовершенством системы. – Ты можешь предложить что-то конкретное? – спросил сержант. Голова довольно хмыкнула. – Итак, вы готовы прислушаться к советам эксперта? – С каких пор ты стал экспертом по ГАИ? – Я храню информацию о миллионах статистических опросов! – пафосно заявил Голокон. – Из них можно выловить информацию о любой профессии и любой ситуации! Итак, начнём. Сейчас я проанализирую данные. Голова замолчала, и вдруг глаза у неё начали вращаться, словно колёсики с картинками в «одноруком бандите». Они вращались всё быстрее, зрачки превратились в размытую вертикальную полосу. Через минуту скорость вращения начала падать. Сначала остановился левый глаз, потом правый, и, сделав ещё пару оборотов, замер средний. – Анализ закончен. Я перебрал всю базу и отобрал все пожелания, которые кто-то когда-либо высказывал о ГАИ. – И что? – нетерпеливо спросил Прокофьев. – Не могли бы вы взять меня на руки? – Зачем? – Ну разве я могу так вести дискуссию? Ни кивнуть, ни покачать головой, ни саркастически склонить голову к плечу! Это противоречит элементарным правилам ораторского искусства! Недоумение Антона росло с каждым словом. – А если я возьму на руки, что изменится? – Я буду прерываться и говорить, что делать. Прокофьев пожал плечами, взял голову в руки и поднял её. Голокон начал говорить: – Видите ли, ваша профессия, наклон вправо… – Что? – переспросил Антон. – Наклони меня вправо. Так выглядит более убедительно. – А. – Прокофьев наклонил Голокона. – Отлично! – довольно заявила голова и продолжила: – Ваша профессия не слишком популярна. Подними меня, сейчас я должен глядеть сверху вниз. Прокофьев выполнил. – Но я могу вам помочь, – продолжил Голокон. – Приблизь к глазам. Прокофьеву всё это надоело, он засопел и поставил голову на стол. – Эй-эй! Я этого не просил! – Либо так говори, либо молчи, – отрезал Антон. – Как хотите, – обиженно пробубнила голова. – Но учтите, эффект снизится. – И слава богу. Голова закатила глаза и замолчала. Некоторое время Прокофьев недоуменно глядел на неё, потом спросил: – И что? – Это, между прочим, я обиженно вскинул подбородок и требую извинений или хотя бы утешений! – А ещё чего? Голова грустно вздохнула: – Я же говорил, эффективность снизится. – Короче! Давай к делу! Что мне нужно делать, чтобы осчастливить людей? – Застрелиться. – Чего? – Прокофьев приподнялся в кресле, опёрся кулаками в стол и принялся сверлить глазами Голокона. В результате чуть не окосел, всё-таки трудно двумя глазами смотреть в три. – Именно это пожелание высказали 75 % опрошенных, – как ни в чём не бывало дополнил Голокон. – Кто бы сомневался. – Антон снова свалился в кресло. – А что там следующее? Желательно, не наносящее ущерб моему здоровью. – Не наносящее?.. Тогда это нет… Тоже… Снова не то… Вот! Касается реорганизации станции. У вас есть какая-то синяя кнопка? – Захват? Конечно. – Прокофьев ткнул пальцем через плечо. – Вот она, на пульте. – Я, конечно, не могу понять, чем это поможет, но 30 % считают, что её нужно снять с пульта и засунуть… – Стоп. Понял. Что ещё? – Ну-у-у-у, – протянул Голокон. Похоже, у него заканчивались идеи. Видимо, пожелания пилотов не отличались разнообразием. – Ещё вы можете продавать шаурму или перестроить камеры в ночлежки. – А стриптиз им не станцевать? – Это пожелание – следующее в списке. За него проголосовали 65 % женщин и 3 % мужчин. – Достаточно. – Прокофьев развернул кресло и с грустью поглядел в иллюминатор на виднеющиеся вдали Врата. – Я уже всё понял. – На вашем месте я бы дослушал и попробовал реализовать хотя бы некоторые из моих рекомендаций. Прокофьев резко развернул кресло снова к столу: – Слушай, а погляди в базе, никто не хочет увидеть, как в ядерный реактор бросают болтливую надоедливую голову? Голова задумалась. – Нет. Такого нет… Эй! Это ты про меня? Ну знаешь! Голова замолчала, Прокофьев облегчённо вздохнул. Через некоторое время голова подала голос: – Между прочим, я сейчас в состоянии крайней оскорблённости. Не могли бы вы что-нибудь подложить под переднюю часть моей шеи, чтобы я мог высокомерно вздёрнуть нос и демонстрировать вам своё презрение? – Нет. – Ну пожалуйста! – Нет, – отрезал Прокофьев. Голова обиженно сморщила нос. Однако стоило Антону вернуться к делам, как его снова отвлекли. На этот раз вернувшийся с дисканского корабля Карлито. – Ну? Как я его? – Кого его? – Ну стекловище это! Теперь вы его арестуете? – Нет. – Я же обнаружил голову! – Во-первых, её обнаружил пилот и принёс сам. Во-вторых, лучше бы её вообще никто не находил. – Эй! Я всё слышу! – возмутился Голокон. – Кстати, товарищ сержант, а вашему другу не нужен квалифицированный Голокон? Я мог бы… – Ё-моё! – Карлито от неожиданности высоко подпрыгнул. – Оно ещё и разговаривает! А можно я поближе подлезу? Оно не укусит? Антона сорвало: – Да оставьте вы все меня в покое! Дайте спокойно поработать! Прокофьев резко поднялся и вышел из помещения. Остановился в коридоре, закрыл глаза и прислонился к стенке, пытаясь успокоиться. |