Онлайн книга «Пленных не брать!»
– Дергай тогда сильней, только не затяни, – рыкнул Москаленко. Доктор повозился минут пять, потом радостно пискнул и сообщил: – Готово. Нет, в самом деле готово! – Так не сиди, нас развязывай, – велел Москаленко. Доктор подобрался к нему, и через некоторое время все мы сидели и растирали запястья. Костик плевался кровью и пристраивал на перевязь из куска тряпки свою вывихнутую руку, которую доктор быстренько вправил. – Ну, пидоры! Ну... – рычал Костик, пока Шевкун его не успокоил: – Хорош матюкаться. Думать надо, что дальше делать. – Хули думать, прыгать надо... – мрачно процитировал Костик старый анекдот про прапорщика, но замолчал. Москаленко, шелестя соломой, полез осматривать бревенчатые стены сарая, вернулся недовольный. – Никаких тебе дырок. – А вот сейчас придут за нами, мы им зубы и посчитаем, – сказал наш боевой прапорщик, но доктор возразил: – А если у них автоматы? Положат всех в хлеву... – И ладно, и черт с ними, – не унимался прапорщик. – В хлеву так в хлеву. Не хватало еще колхозников этих немытых бояться... – Тихо. Идет кто-то, – предостерег лейтенант, карауливший у дверей. Все разлеглись, где были, завернув руки за спины. Залязгали железяки, со скрипом отворилась большая дверь, и в хлев вошел мужик с автоматом. За ним – второй, стал на самом пороге, чтобы держать всё помещение под контролем. Колхозники-то колхозники, но борьба за выживание, знать, научила... – Лежите? – спросил первый мужик, толстый, с выпяченными губами. К нижней прилипла потухшая самокрутка. – Лежим, – отозвался Москаленко. – А зачем Мишаню убили, братана моего? – Неудачно попался. Мы люди военные, ты уж не обессудь, – сказал Москаленко. – Не обоссуть... – Мужик сплюнул самокрутку, растер сапогом. – И не обосруть... Будем мы вас, робяты, кончать. Не нужны вы нам такие крученые. – А может, добром разойдемся? – спросил Москаленко. – А што с вас добром взять? И так всё взяли, хе-хе... Разве отодрать вас, да баб у нас еще мало-мало осталось, да и противно... – Ну и соси ты хер, как мишка лапу. Давай, лейтенант, – сказал будничным тоном Москаленко, и лейтенант грохнул сапогом в дверь. Тяжелая воротина ударила не ожидающего подвоха второго мужика и выпихнула его на улицу, а Москаленко и я одновременно бросились на толстого. Несколько секунд мы выкручивали автомат из его рук, потом еще несколько секунд вырывали друг у друга, пока Москаленко, наконец, не рявкнул: – Сержант! Я опомнился, выпустил автомат и, чтобы сорвать зло, пнул упавшего на колени толстяка. Тот что-то забормотал и повалился на бок. Второй мужик как раз отворил дверь и сунулся внутрь, посему получил пулю. Упавший автомат подхватил лейтенант. – Так их! – завопил Костик. – Бей пидарню! Выстрелы, конечно же, слышали, и вся деревня сбегалась сейчас к нашему хлеву. Выбор был невелик: сидеть тут и ждать, пока хлев подпалят, либо прорываться. С двумя автоматами это было вполне возможно. Наскоро пристрелив толстого, хватавшего нас руками за ноги и оравшего в голос что-то про деток, мы выскочили наружу. Лейтенант и Москаленко тут же усмирили короткими очередями сбегавшихся селян, попрятавшихся за заборами и за углами хат, и все, не сговариваясь, побежали к большому беленому дому, возле которого стоял допотопный оранжевый трактор «ДТ». Это, видимо, был сельсовет, или как там он могу них теперь называться. Рассудили мы верно: всю нашу амуницию стащили сюда и заперли в кладовке. Это разъяснил нам взятый в плен мужичонка с одной ногой. – Я ж свой, – бормотал он, шаря в столе связку ключей. – Я ж в связи служил... Ефрейтор... Заслуженного ефрейтора связи мы трогать не стали, просто заперли в той же кладовке. С улицы кто-то пальнул по окнам, но это нам были семечки. Теперь оружия хватало. Жратву, правда, растащили, но не собирать же ее теперь по домам... И гранатомет неизвестно где – нету гранатомета в кладовке. А без него плохо. Пока они, положим, перепугались, а ну как местный Рэмбо додумается, что нас не так уж много и мы в хате сидим? У них небось и ручные гранаты есть, кроме нашего-то гранатомета... Распахнув ударом ноги входную дверь, Москаленко крикнул: – Эй, уроды, слышите меня? Если будете стрелять, устроим вам козу на возу: трактор взорвем к чертям свинячьим и народу положим немерено! Уяснили? Как будете без трактора? На бабах пахать? – На жабах, – хмыкнул Костик. Некоторое время снаружи напряженно молчали, потом густой бас отозвался: – А чего надо, командир? – Мы тихо-мирно уходим, а вы нам не мешайте. Провожатого дайте, а то черт вас знает, куда нас затащили... Идет? – Идет, – сказал бас без промедления. – Выходьте. – Хитрый ты хрен, – заорал прапорщик. – Давай сперва провожатого! А то сейчас гранату в трактор кину, и капец! Спустя минуту в сельсовет осторожно заглянул пацан лет двенадцати. – Я вот он, дяденьки, – испуганно сказал он. – Ты, что ли, провожатый? – спросил Костик. – Я. – Ладно. Москаленко вывел пацана на крыльцо, сунув ему в спину ствол автомата, и громко сказал: – Если пацана не жалко, можете стрелять. – Идите уж, – сказал здоровый дядя в телогрейке, выходя из-за угла горелого сруба. В руке дядя держал наш гранатомет. – Не надо было нас трогать, всё бы миром и кончилось, – наставительно сказал доктор. – А Мишаню нашто убили? – спросил дядя. – Попался не ко времени ваш Мишаня. Я лично против него ничего не имел. – То-то и оно, – пригорюнился дядя. – Ну идите ж вы быстрей, пока кто глупостей не сотворил. – Гранатомет отдай, – сказал прапорщик. – Гранатомет не отдам, – покачал головой дядя. – Там граната одна всего осталась, вам ни к чему, а нам в дело. – Откуда одна?! – возмутился прапорщик. – Много было! – Слушай, мужик, что ж мне врать? – обиделся дядя. – Можеть, скрал кто из наших, но у меня вот одна. Не берите греха надушу, оставьте волыну. – Волы-ыну... – пробурчал прапорщик. – Хер с тобой, будем теперь торговаться... Счастья вам, колхозники. Вы хоть этой гранатой звезданите куда надо. К выходу из деревни мы шли настороже, но ничего не случилось. Пацана жалели, наверное. Да и при оружии мы теперь были, а кресты, похоже, в сравнении с нами всё же не бойцы. – Звать тебя как, чучело? – спросил Костик. – Толик, – сказал пацан. |