Онлайн книга «Пленных не брать!»
– Ну что бы вы еще сказали, – сокрушенно вздохнул Нахамкес. – Ладно, чтобы не говорили потом, что свожу старые счеты, идите, посидите, подумайте. Но не рекомендую реверансы крутить. Не рекомендую, гражданин Воскобойников. Если описать одним словом камеру, в которую привели Воскобойникова, то это слово – «никак». Тихо, пусто, словно камера была местом без цвета, запаха и вкуса. Комиссар сел на застеленную кровать и уставился в противоположную стену. Точно так же бывает с больным, которому врач говорит, что у него рак. «Это не со мной должно было случиться! С кем угодно, но не со мной!» – думает человек, молит, чтобы это была язва, что угодно иное... Однако через год его уже хоронят, а остальные продолжают жить и, в свою очередь, надеяться, что у них-то всё будет хорошо... Обидно было другое: Воскобойников прекрасно знал, что его взяли ошибочно. Если не Мокеев и не Берлин – значит, ошибка. И теперь вопрос в том, что нужно следствию, какой Воскобойников им нужен... Утром следующего дня в камеру привели второго жителя – невысокого плотного человека лет сорока, с седоватым ежиком волос на круглой голове и таким же ежиком усов под носом-картошкой. Он вошел уверенно, дождался, пока закроется дверь, протянул руку и сказал: – Штаер, Антон Романович. Прошу простить, не знаю вашего звания, петлиц-то нету... – Воскобойников Станислав Федорович, полковой комиссар. – В одних чинах получаемся, потому как я полковник. Когда вошел, подумал, лицо ваше вроде как знакомо, но вижу, что ошибся. Или виделись мимоходом, не поручкавшись. Штаер уселся напротив и громко высморкался в большой цветастый платок. – Простите, насморк у меня, – виновато сказал он. – Продуло, с открытым окном мотался... Вы откуда будете, если не секрет? – Вообще-то я родом москвич, но сейчас получаюсь вроде бы как приезжий, с Волги. Приволжский округ. – Волга – это хорошо, – почему-то сказал Штаер. – Волга... А я командовал сто седьмым тяжелым артиллерийским полком РГК. Или командую, хрен их разберет. От должности никто не освобождал, пришли, как тать в ночи, никаких тебе объяснений-разъяснений. Ладно, разберемся. А кушать когда дадут? Я покушать не успел, не могу, когда в брюхе пусто. Воскобойникову показалось, что Штаер отчаянно трусит, но скрывает страх за деланной бодростью. Хорошо, умело скрывает. «В брюхе пусто»... Ужин и в самом деле принесли – гречневую кашу с мясом, вполне приличную, и жиденький чай. – Негусто! – с сожалением сказал Штаер. Воскобойников поковырялся в своей миске и отставил ее в сторону. – Не будете? – спросил полковник. – Аппетита нет. Да я и поел в Парке Горького. – С вашего разрешения не побрезгую, – сказал полковник, запуская ложку в порцию Воскобойникова. Жевал он медленно, тщательно, подставляя к подбородку хлеб. Из крестьян, видать, подумал комиссар, обычно крестьяне едят вот так обстоятельно. – Бог напитал, и никто не видал, – пошутил полковник, отхлебывая чай. – Кушаю много, есть грех. Вы спать будете? – Посижу немного, подумаю... А вы ложитесь, ложитесь. – Я храплю, – предупредил Штаер. – Вы меня будите, если мешать стану. И тут же уснул. Против обещания он вовсе не храпел, лишь тихонько посапывал, смешно шевеля усиками. Мирно так, по-домашнему. Утром их разбудил надзиратель, узкоглазый и коричневый, явно уроженец одной из среднеазиатских республик. Штаер спросонья протирал глаза кулаками, совсем как ребенок. – Воскобойников, пошли, – сказал азиат. Допрос? Нет, не допрос. – Товарищ Воскобойников? – осведомился молодой сержант госбезопасности. – Так точно. – Пойдемте, немного прокатимся. – Младший сержант добродушно улыбнулся. – Тут рядом. – Но... – Не успели позавтракать? – по-своему понял младший сержант. – Ничего страшного, у меня в машине бутерброд, не побрезгуете? В машине, темно-зеленом «Паккарде» с зашторенными окошками, он в самом деле достал из аккуратного свертка бутерброды, черный хлеб с салом, с краковской колбасой. – Я попроще люблю, – словно извиняясь, сказал младший сержант. Воскобойников послушно взял бутерброд с краковской, откусил уголок и стал вяло жевать. Он не смотрел, куда его везут, а везли в самом деле недалеко, сказал же сержант: «Тут рядом». Показывали кому-то пропуск, остановились у то ли знакомого, то ли в первый раз виденного крыльца с гранитными ступенями. Младший сержант провел Воскобойникова по безлюдным коридорам в маленькую приемную, где сдал с рук на руки маленькому человеку в штатском, но с орденом Красного Знамени в петлице серенького пиджачка. – Спасибо за бутерброд, – сказал Воскобойников и только сейчас заметил, что чуть надкусанный хлеб с краковской колбасой по-прежнему у него в руке. Младший сержант кашлянул, кивнул и вышел. – Проходите, товарищ Воскобойников, – сказал маленький орденоносец. – Вас уже ждут. И... позвольте... Он осторожно вынул из руки комиссара бутерброд и бросил в проволочную урну, выстеленную бумагой. – Садитесь, товарищ Воскобойников, – сказал Мехлис приветливо. – Садитесь, вот кресло, если хотите, можете закурить. Распечатанная пачка «Казбека» лежала на зеленом сукне стола, но Воскобойников к папиросам не притронулся. – Товарищ Мехлис, – сказал он странным звенящим голосом. – Как коммунист я прошу вас разобраться... – Успокойтесь, товарищ Воскобойников. Уже разобрались. Уже. Как только я узнал за ваше дело... «За ваше дело» – как по-бабелевски это прозвучало. «Вся Одесса знает за облаву»... – ...как только я узнал за ваше дело, я тут же им занялся. Понимаете ли, товарищ Воскобойников, у меня есть на вас определенные виды. Я за вами, как бы это правильно высказаться, давненько наблюдаю. Вполне вероятно, случившийся казус оказался бы для вас куда более неприятным, если бы не это мое особое внимание. А так – видите, как быстро всё разрешилось. – Извините, товарищ Мехлис... Я свободен? – Разумеется. Но, прежде чем вы отправитесь домой, я хотел бы с вами побеседовать. Не возражаете? Или, если хотите, можете отдыхать, встретимся завтра, я не настаиваю... – Нет-нет, товарищ Мехлис, я вполне нормально себя чувствую, домой еще успею. – Замечательно. Вы всё-таки закуривайте, не стесняйтесь. И сядьте, прошу. Оставим на время чины и звания, будем говорить, как старые большевики, запросто. Понимаете ли, Станислав Федорович, мне нужны люди для выполнения особо важного задания партии. Предвижу ваши мысли о том, что таких людей, честных и проверенных, у нас в Советском Союзе и тем более в РККА много. Так и есть, так и есть. Но вы видите, что происходит, – это раз. Не все честные так уж честны, и не все проверенные так уж проверены. Даже из лучших всегда можно выбрать еще лучших. Это два. Ну и некоторые детали и качества, о которых вы не знаете, – это три. А они буду откровенен, основополагающи. |