Онлайн книга «Люблю, убью, умру»
|
«Почему нет? — подумала я. — Я хочу найти своего отца, и ничего странного в моем желании нет. Странным является то, что до сих пор эта мысль мне почему-то даже в голову не приходила!» Своей мыслью я немедленно поделилась с Аглаей. Мы с ней сидели за столиком в институтской столовой, в закутке для преподавателей. За стеной, в общем зале, шумела студенческая братия, налегая на суп харчо и поджарку с рисом плюс компот из сухофруктов — на третье. — Зачем это тебе? — удивилась Аглая. — Ну как же так — я прожила почти половину жизни и ни разу не видела своего родителя… — Ну ладно… — пробормотала Аглая, поправляя указательным пальцем очки, сползшие к кончику носа, — против любопытства не попрешь. А как ты собираешься искать своего папашу? — Как? Да очень просто — где-то дома должны быть записаны его данные. Время и место рождения. Имя я его знаю — осталось только обратиться в Мосгорсправку. — Не надо в Мосгорсправку, — вдруг важно произнесла Аглая. — У Леонида Ивановича есть доступ к базе данных. Позвони мне вечером… И я ей позвонила. И сообщила все, что знала о своем отце: Аркадий Елисеевич Синицын, родился в Москве в тысяча девятьсот сорок седьмом году. На следующий день ближе к последней паре Аглая прибежала ко мне на кафедру и сунула какую-то бумажку. — Вот адрес… Мне сейчас некогда, мои лабораторную пишут… Нашелся твой родитель! — Ты уверена, что это он? — с сомнением произнесла я. — Как быстро все… — Он, он! В Москве только один Аркадий Елисеевич Синицын такого возраста. И он, кстати, живет совсем неподалеку. — Да, минутах в пятнадцати ходьбы, — задумчиво произнесла я, глядя на адрес. — Я, пожалуй, прямо сейчас и зайду к нему. — Может, хоть позвонишь сначала? Тут и телефон есть… — Нет-нет, я лучше зайду. Сюрприз будет! — Да уж… — неопределенно пробормотала Аглая. — Ладно, я побежала. Потом все расскажешь! Улица Жарикова, дом семь… Неизвестно, что меня там ждет… Я хотела позвонить Саше, сказать, куда иду, но потом передумала — в конце концов дело касалось только меня. Дошла я даже быстрее и оказалась в тихом московском дворе, засыпанном желтой листвой. Старый сталинский дом с просторным гулким подъездом. Лифт был тоже старый, я уж и забыла, что бывают такие конструкции с открывающимися вручную дверями… Подошла к квартире и позвонила — сердце сжалось от волнения и страха. А вдруг здесь живет не мой отец, а всего-навсего однофамилец? Нет, это не самое худшее. Гораздо неприятнее будет, если Аркадий Елисеевич не пожелает со мной разговаривать. Решит, например, что дочка спустя почти тридцать лет явилась к нему выбивать наследство. А мне и не надо ничего, я просто хочу на него посмотреть… Дверь открыл седоватый небритый мужчина в мятых брюках и футболке с изображением легендарной группы «Бони М». — Вам чего? — хмуро спросил он. Секунду помедлив, я назвала полное имя своей матери. Мужчина вздрогнул, тень пробежала по его лицу. «Точно, он!» — почти с уверенностью подумала я. — Проходите, — с усилием произнес мужчина, отступая назад. Он провел меня в большую неубранную комнату, в которой стоял застарелый запах табака. Нет, нельзя было сказать, что здесь живет опустившийся человек, просто — берлога старого холостяка. — Садитесь, вот кресло… — пробормотал он. Но сам не сел, а стал ходить по комнате взад-вперед. — Вы, наверное, Елизавета… Ее дочь. Господи, я сразу мог догадаться, кто вы такая! Очень, очень похожи… — Разве? Мне кажется, мы с мамой совсем не похожи. Аркадий Елисеевич, я… — Что? — Вас не удивляет, что я решила разыскать вас… — Нет, не удивляет. — Он наконец остановился. Встал возле пыльного окна, сложив руки на груди, и начал пристальным, немигающим взглядом всматриваться в мое лицо. — Знаете, я как будто ждал чего-то такого… Знал, что рано или поздно она появится в моей жизни! — Она не появится, — дрожащим голосом возразила я. — Ее уже нет… Мама умерла несколько лет назад. — Да? — Он дернулся точно от удара током и вдруг стал хохотать — громко, истерично и как будто немного театрально даже… Меня этот смех покоробил, хотя в душе я все время ждала подобной реакции. Я подозревала, что они с мамой расстались после какой-нибудь ужасной ссоры. Наверное, он до сих пор не может ей простить. — Она наконец в аду — боже, какое счастье! Нет, такое было уж слишком! — Перестаньте! — закричала я. — Что бы там ни было у вас с ней в прошлом, оно не имеет никакого значения, потому что это уже в прошлом! Осталась я, и я хотела бы… — А при чем тут вы? — спросил Аркадий Елисеевич, мой потерянный и вновь найденный родитель. — Как — при чем? — опешила я. — Я вроде как ваше имя ношу… Я ваша дочь. — Дочь?! Ну да, дочь… — Он перестал смеяться, и его небритое лицо потемнело еще сильнее. — Дочь. Лизонька. Аглая была права — незачем мне было сюда приходить. Сколь же глупы приступы сентиментальности, которые накатывают иногда на людей, особенно на женщин. Отец сто лет меня не видел, почему я вдруг решила, что он обрадуется мне?! — Ладно, я пойду, — сказала я и встала с кресла. — Нет уж, погоди… доченька. — Он почти силой заставил меня сесть обратно. — Столько лет прошло… Свиделись наконец-то! «Да, здорово он на маму обиделся, — мелькнуло у меня в голове. — Но не убьет же он меня! Я вроде как ни в чем перед ним не виновата… А вдруг он просто сумасшедший?» Мне стало совсем страшно. — Мне ничего от вас не надо, — твердо произнесла я. — Я просто хотела вас увидеть. Хотя бы один раз. Это нормально… — Ну да, очень нормально. А что, дорогая доченька… — вдруг ехидно прищурился он. — Мама тебе ничего не рассказывала обо мне? — Ничего. Она не хотела… — Как это похоже на нее! — воскликнул Аркадий Елисеевич словно про себя. — Как похоже… Я мог бы сразу догадаться, что она оставила тебя, Лизонька, в полном неведении! И он швырнул в меня журнальный столик. «Сумасшедший!» Я бросилась в первую попавшуюся дверь — это оказалась ванная — и задвинула щеколду. В ванной было темно и пахло каким-то мерзким одеколоном. — Открой! Слышишь — открой! — забарабанил он в дверь что было сил. Он долго барабанил в дверь и орал что-то неразборчивое. Можно было не надеяться, что соседи этот шум услышат, по той же причине — очень толстые стены. Я, конечно, и не думала открывать. Я сидела на холодном полу и плакала… Зачем я пришла сюда?! — Слышь, ты, Лизавета… — вдруг произнес он за дверью. — Выходи. Я больше не буду. Это на меня так, нашло. |