Онлайн книга «Люблю, убью, умру»
|
— Я где-то читал, что крупные экземпляры сома иногда нападали на малолетних деревенских детей и якобы утаскивали их на дно. Ведь это же хищник! — хитро произнес Андрей. Но его слова только еще больше раззадорили Дусю. — Да-а? — поразилась она. — А я? Как ты думаешь, сом может принять меня за добычу? — А зачем тебе? Ты что, собираешься здесь искупаться? — Собираюсь! — выкрикнула она, видимо, криком отгоняя страх. — А что, ты думаешь, не смогу? — А платье? — напомнил Андрей. — Если ты его испортишь, Иван Самсонович очень расстроится. Он ведь начал тебя рисовать именно в этом платье… — А что платье! — лихо произнесла Дуся. — Я его сниму. У меня под ним рубашка длинная, вполне пригодная для купания. Она сказала это столь просто и бесхитростно, что кровь бросилась Андрею в лицо. Ее слова выражали последнюю степень доверия к нему, но вместе с тем — так не стыдиться можно только брата или подруги… — Нет, Дуся, пожалуйста… — умоляюще прошептал он. — А вдруг кто-нибудь увидит… — Значит, тебе совершенно наплевать, съест меня сом или не съест, а вот каких-то посторонних людей… — При чем тут люди! — рассердился он. — Это ты меня за человека не считаешь, готова все с себя скинуть… — А ты отвернись, — сердито ответила Дуся. — Если ты порядочный человек, ты не будешь за мной подглядывать! — Нужна ты мне очень, за тобой подглядывать! Но вот если сом на тебя нападет, как я тебя буду спасать с закрытыми глазами?! — Как? — театрально рассмеялась она. — Меня уже тогда никто не спасет, Андрюша, голубчик… Она играла. И ей очень нравилось играть! У Андрея тогда мелькнула мысль, что Дусе не минуть актерского пути… Но все это было сейчас неважно — потому что он увидел, что она стягивает через голову платье. Он поспешно отвернулся, все-таки заметив край белоснежной батистовой рубашки с кружевным подолом, из-под которой торчали Дусины ноги. — Пусть тебя сом проглотит, а я тебя совершенно спасать не буду, — ледяным голосом произнес он. — Вот как хочешь, а ты все-таки сумасшедшая… — Мама! — взвизгнула Дуся и бухнулась в воду. Лодка закачалась, едва не выбросив Андрея. Пытаясь выровнять борта, он вцепился в них руками и невольно открыл глаза. Дусина рубашка белым пятном расплылась по поверхности, а над ней веером взметнулись волосы — посреди этого черно-белого пятна было испуганное Дусино личико. Она била по воде руками, а потом вдруг успокоилась и поплыла. — Страшно? — не слыша собственного голоса, спросил он. — Ага… — с восторгом ответила она. — Ой, не могу… все время кажется, что кто-то подплывает ко мне снизу и даже будто что-то холодное у ноги… Ай, боюсь, дай руку! Андрей сделал несколько взмахов веслами и подплыл ближе. Он протянул ей руку, стараясь не смотреть на открытые Дусины плечи, и в то же время не мог не смотреть. Но Дуся не приняла его руки. — Нет, все, прошло, — уже почти спокойно сказала она и отплыла дальше. — Но как хорошо… Вода очень теплая! Качались кувшинки на волнах, сонно клонились ивы… Какая разница, увидит их сейчас кто-то или нет? — Остановись, мгновенье, ты прекрасно! — Что? — обернулась она — смеющееся мокрое личико, ямочки на щеках, капли воды дрожат на черных ресницах, огненный нимб над головой. Он скинул с себя ботинки, легкую льняную куртку и прыгнул в воду. Вода была теплой и пахла, словно отвар той лечебной травы, которым его поили в детстве. — Ага! — завизжала Дуся. — Что, и тебя разобрало? Он проплыл мимо нее, поднимая тучи бриллиантовых брызг, и в сердце был такой восторг, что никакое наказание не страшило. Они поплыли наперегонки, потом обратно. Берег был далеко, деревянный сарайчик купальни казался ненужным и странным сооружением. — А сом? Вдруг появится сейчас сом? — заорал Андрей, брызгая в Дусю. — Вот он сейчас… — А-а-а… — завизжала та тоненько, уже изнемогая от какого-то щенячьего восторга, который вызывало у нее купание в запретном месте. Андрей подпрыгнул и нырнул с головой. В воде он открыл глаза — было полутемно, гудящая тишина заполнила уши. Дуся плескалась где-то над ним, у поверхности — вот ее искаженный толщей воды силуэт, голые тонкие ноги мелькают, словно бегут… Он выдохнул несколько больших пузырей, которые символизировали подплывающего сома, и потом тихонько пощекотал ей пятки. Что было там, на поверхности, он не знал, но Дуся засучила ногами еще сильнее. «Не утонула бы от страха…» — подумал он и вынырнул. В уши ему сразу ударил Дусин крик. — А-а… Андрюша, дурак… как будто взаправду… — Ну? Ты этого хотела, да? — с напускной суровостью произнес он, убирая со лба налипшие волосы. — Я чуть не умерла… ай, ты не понимаешь… Они смеялись, как сумасшедшие, потом Дуся глотнула воды и закашлялась, пришлось плыть к берегу. Пока Дуся сохла, Андрей пригнал лодку. Они сели рядом, скрытые от посторонних глаз камышом. — Здорово… — стуча зубами, произнесла Дуся. — Как по-настоящему… — Но ты же видела, что это я! — Все равно, как будто сом с глубины… — А ты чуть не утонула! Волосы поправь, чтобы они высохли быстрее… Андрей равномерно разделил на пряди Дусины тяжелые волосы. Они лежали на траве, точно черные змеи. Батистовая рубашка стала совсем прозрачной — и было видно все, абсолютно все, но Андрей сделал вид, будто ничего не замечает. Тем более что Дуся никак не обращала внимания на свою наготу. — Врал Антон Антоныч! — А может, и не врал! — Нет, он совсем старенький, ему могло привидеться. Увидел бревно в воде, и вот, нате вам — чудо-юдо рыба-кит… — Ты, наверное, удивишься, а может быть, и нет… — Чему? — спросила Дуся. — Тому, что я люблю тебя, — просто ответил он. — Дай-ка мне платье, — вдруг, опустив глаза, потребовала она. — Я, кажется, уже высохла… Дуся быстро накинула на себя платье и только тогда посмотрела Андрею в глаза. — Я тебя тоже люблю, — серьезно произнесла она. — Вообще, ты мой самый лучший друг, я тебя как будто тысячу лет знаю. — Нет, ты не понимаешь, — беспомощно улыбнулся он. — Я тебя не так люблю… не как сестру или как еще какую-нибудь там родственницу. Дуся ахнула и прижала ладони к щекам. Она поняла. — В общем, я тебя не тороплю с ответом, да и рано еще — в смысле возраста… Но когда-нибудь настанет день, когда я подойду к Кириллу Романовичу и попрошу твоей руки. Так вот — ты будешь не против? Дусины глаза приобрели знакомое Андрею страдальческое выражение — так посмотрела она на него впервые, когда увидела после трогательного рассказа ее отца о бедном сироте, разом лишившемся обоих родителей. |