Онлайн книга «Марафон со смертью»
|
— Ладно, но… — Ты пока иди все уничтожай, все лишние копии. Если кто спросит, что делаешь, — отвечай, что, мол, я распорядился, что дело прогорело, не стоит выеденного яйца, словом, сам знаешь, что говорить. — Конечно, я найду, что сказать. Учить меня не надо. Но потом я приду и постучусь в твою дверь вот так, — Дубов продемонстрировал на крышке стола Самойленко условный стук, — и ты мне откроешь. О'кей? Мне ведь тоже охота посмотреть, как эта штуковина работает. — Хорошо. Иди… * * * Самым большим недостатком системы оказалось то, что она могла прослушивать все разговоры одновременно — если говорили сразу по нескольким аппаратам в один и тот же момент. Но такое случалось, во-первых, не слишком часто — слава Богу, на прослушивании было всего лишь пять номеров. А во-вторых, Коля быстро приспособился к аппарату, не вслушиваясь особенно в разговор, если он не относился к делу. А наслушался в первые же часы сидения с наушником на голове такого! В какие-то моменты ему даже становилось чисто по-человечески неловко перед своими сотрудниками, но Самойленко сразу же заставлял себя вспомнить, ради чего, собственно, он этим занимается, и продолжал сидеть, сжав зубы, слушая болтовню своих коллег. Про что только не говорит человек по телефону! Он знал, например, что у Кати Высоцкой, молодой девчонки-журналистки, которая пришла к ним в бригаду сразу после журфака, сегодня утром начались месячные, и теперь она, по ее же выражению, «кончалась» и хотела только одного — умереть. Он знал теперь, что в обед ассистенты оператора, два забулдыжных парня, помогавших устанавливать свет, таскать декорации, тяжелые телекамеры, решили «вздрогнуть» и пригласили по этому поводу такого же кадра из другой редакции. Он узнал, что у монтажницы Зиночки жмут сапоги, у администратора Клавдии Петровны взорвалась ночью банка с огурцами, а у водителя редакционного «рафика» Пети в шесть назначено свидание — на служебной машине, естественно. У Коли от всех этих разговоров голова шла кругом. Самое обидное — ни один звонок не помогал приблизиться к разгадке… Нужный разговор состоялся часа в четыре, ближе к концу рабочего дня. — Здравствуйте. Ларису Тимошик можно? — спросил мужской голос, и Николай вдруг весь напрягся — голос показался ему знакомым. Еще не успев осознать, почему он так поступает, Самойленко нажал кнопку записи, на которую показал ему Банда. — Я слушаю. — Привет, Лариса. Узнаешь? — Д-да, — с некоторой заминкой ответила девушка, и Николай удивился, как сразу же изменился ее тон. — Ну, как у вас там дела? Скоро ли выйдет передача про нашу фирму? — Подожди, — наверное, Лариса прикрыла трубку рукой, так как голос ее стал глуше: — Девочки, выйдите в коридор покурить, а? Ничего не слышно! — Кавалер у тебя вдруг появился? Поздравляем! Раскажешь потом?.. Ладно, пошли, Катя, не будем ей мешать, — было слышно, как вышли из кабинета Высоцкая и Козлова, оставив Ларису одну. — Так как наши дела, милая? — снова вкрадчиво поинтересовался мужчина. — Юный, что вы наделали? Я не могла даже допустить, что вы способны на такое! — А что ты думала, интересно? — Не знаю… Запугать… Купить… Но украсть и убить ребенка?! Что вы за звери в конце концов! — заплакала в трубку Лариса, и Коля почувствовал, как хочется ему броситься в ту комнату, откуда она говорит, стукнуть ее головой о стенку, выбить из нее признание: кто это, откуда она его знает, где его дочь, его Леночка? — Ну ты, тише! Чего ты трындишь? Хочешь, чтобы тебя услышали? — Мне все равно! — Да? А «бабки», которые ты от нас получила, — они тебе не все равно? — Сволочи! — Заткнись, сука, кончай ныть! Заманала, падла! Я спрашиваю тебя, как реагирует Самойленко? Что он делает? Снял программу с эфира? Заявил в милицию? Что они тебе говорили? Ты же у них своя! — Своя?.. Иуда я! — Что? Ты разве жидовка? — Ты все равно не поймешь… — Кончай базар. Что там у вас слышно? — Дубов уничтожает все копии документов, все видеосюжеты по вашей фирме. Самойленко вроде ходил к начальству — программу снял с эфира. — Точно? — Дубов так говорил. — Перепроверь, ясно? — Хорошо. — А как Самойленко? — Нет его целый день. С утра только был, провел летучку. — А где он? — Откуда я знаю? Кабинет закрыт, он куда-то ушел. Может, и домой. Думаешь, жене его сейчас легко? — Эх, жаль, не было этой дуры дома, когда мы приходили. Иначе бы мы с ней «побаловались» — для дополнительной профилактики, чтобы ему жизнь малиной не казалась! — противно заржал бандит, и Коля в бессильной ярости грохнул по столу кулаком. — Скотина! — Заткни ребало свое, ясно? — заревел Юный. — А то и тебе вставим. Ясно? — От вас всего можно ожидать. — Вот именно. Короче, завтра позвоню, перепроверь насчет эфира, поняла? — Хорошо. Слушай, Юный, скажи, а с девочкой-то все в порядке? — Чего? Жалко вдруг стало? — Ну, скажи! — Да не сцы, все в порядке. Малая нам не нужна. Кстати, он в ментовку не заявлял? — Нет, насколько я поняла. Мне Андрей сказал, что у Коли такие неприятности. — Ну, пока! — Погоди! А где вы Леночку держите? — А тебе зачем? — Просто. Она ведь маленькая. — Не бойся. Я свою старуху с ней посадил. — Там, на даче? — Только попробуй туда сунуться героизм проявлять — пойдешь в колодец, ясно? Там мои ребята сидят, и они знают, как реагировать. Поняла? — Да… В наушнике раздались короткие гудки. Коля выключил аппарат и стянул наушник с головы. У него были крепкие нервы, но сейчас, вытаскивая из «аварийной» пачки сигарету (он бросил курить несколько месяцев назад), он заметил, как дрожат его руки. Самойленко встал, подошел к сейфу, вынул оттуда начатую бутылку водки, зубами сорвал пробку, налил полстакана и выпил залпом. Постояв несколько секунд в раздумьях, выпил еще. |