Онлайн книга «Филумана»
|
– Вавва, – трепетно повторил Зиновий. Склонив голову, опустился перед Олежеком на одно колено, взял ручонку, даровавшую ему гривну. Поцеловал, замерев на секунду. Потом поднялся, расправил плечи, поднял сжатый кулак, обернулся к нам, торжественно провозгласил: – Вавва! Мне жалована Вавва! Я, князь сморгонский, Зиновий Константинович Фелинский, во веки вечные присягаю в дружбе и любви князю Олегу. И какое бы княжество ни взял после князь Олег Михайлович Квасуров, Сморгонь всегда да пребудет с ним в мире и согласии! – Аминь! – задумчиво подытожил Михаил. – А я… А мне… – прошуршал позади полупридушенный, почти неслышный голос Каллистрата. И уже в следующую минуту он рванулся вперед, подбежал к моему сыну, пал на колени, покрывая поцелуями маленькие пальчики, быстро забормотал: – Молю… Христом богом нашим!… Не откажите! Князь Олег! И мне гривну!… – Не, – сдержанно произнес мальчик. – Нет? – ошеломленно поднял к нему лицо Каллистрат. Олег бесстрастно глядел на Оболыжского. – Совсем нет? – упавшим голосом поинтересовался тот, – Но почему?.. Чем я хуже? – Он вскочил с колен, закричал: – Это неправда! Я найду себе гривну! Здесь много их! Я найду, я попробую! – Каллистрат! – окликнула я его. – Нет! Нет! – продолжал вопить он, бросаясь от одного уступа с гривнами к другому. – Каллистрат! – громко позвал Михаил, останавливая его опасные метания. – А? – ошалело оглянулся Оболыжский. – Смотри, – указал пальцем Михаил на своего сына. Оболыжский оглянулся через плечо. Малыш протягивал ему маленький, озорно поблескивающий квадратик на веревочке. – Тетарт? – спросил Каллистрат. И разочарованно сообщил: – Так это тетарт, не гривна! – Князь Олег оказывает тебе милость, снисходя! – возмутился Зиновий, – Как смеешь ты над его милостью раздумывать? – и грозно нахмурился. – Но зачем мне тетарт, что я буду с ним делать? – заныл Каллистрат. – Вам, конечно, он гривну дал… – Думай, что несешь! – в благородном княжеском негодовании топнул сапогом Фелинский. – С кем сравнить себя посмел, лыцаров отпрыск! Каллистрат примолк. Ссутулился. Медленно, еле переставляя ноги, приблизился к Олегу. Забрал протягиваемый тетарт. Зажал в кулаке, отвернулся. В его прищуренных глазах стояли слезы. – На шею! – неумолимо прогремел голос князя Фелин-ского. Каллистрат вытер рукавом глаза, гордо выпрямился, демонстративно поднял на вытянутых руках веревочку с тетартом, неспешно, торжественно надел ее на свою шею, явно пародируя возложение гривны, только что произведенное Зиновием. Потом усмехнулся, дурашливо развел руки: – Все! Дарованный тетарт принял меня! Возрадуйтесь, люди! – Ты, это!… – гневно засопел Фелинский. – Не надо, князь, – мягко попросила я Зиновия. – Не мучайте человека, он и так расстроен… – Я? – издевательски засмеялся Каллистрат. – Я не расстроен! Я счастлив! Мне оказана великая милость! – А может, и правда, милость? – пристально взглянула я на Оболыжского. – Откуда нам с вами знать? Помните, как тот тетарт, что я нашла, починил княжескую Витвину? Вдруг и этот найдет управу на вашу лыцарову гривну? Каллистрат отвел глаза. Покачал головой. Но уже не так обреченно. Мое предположение о неслучайности дара упало на благодатную почву. – А я? – раздался вдруг робкий голос Никодима. – А мне нельзя попросить для себя гривну? – Тебе? Голутвенному?.. – хотел уже возмутиться Зиновий, но я прикоснулась к его рукаву, указывая глазами на Олега. Малыш уже шел к нам, неся на вытянутой ладони широкий – больше даже, чем у меня или у Михаила – поясок матово-черной гривны. – А! – Сияющий Никодим бухнулся перед ним на колени. Но Олег невозмутимо миновал его и направился к носилкам Бокша беспокойно и даже с испугом смотрел снизу на своего княжича. – А я? – взвыл Никодим, протягивая руки к ребенку – Молчи! – тяжелая длань Зиновия хлопнула его по плечу, будто молотком прибивая к бугристому полу. Олег между тем деловито приподнял левую руку Бокши и просунул ее в черное кольцо. Искристый хлопок гривны, стянувшейся на запястье у анта, был так поспешен, что в воздухе запахло озоном. – Ай! – только и успел подать голос Бокша А потом с опаской уставился на новое приобретение. – А я?.. – потерянно взмолился Никодим. Но малыш безмятежно произнес: –Не. И вопрос был исчерпан. – Не… – со вздохом кивнул Никодим. – Значит, не судьба… * * * – Вот этим наши беглецы и питались, – с видом заправского экскурсовода показала я пищевую плитку, взятую из поблескивающей стены. – Тут их столько, что на целую армию хватит. Да и, глядишь, не на одну сотню лет. Можете сами попробовать. Вот так потрите в ладонях и откусывайте. Только сначала лизните. А то они очень разные на вкус. Можно такое встретить!… – А ничего, – с одобрением кивнул Михаил, отгрызая очередной кусок от изумруд но-лиловой плитки. – Да, – согласился Зиновий. Но как-то вяло. Он покусывал вишневую плитку с желтыми прожилками, и она ему что-то не слишком нравилась. – А вот что тут пили наши беглецы – я так и не поняла, – призналась я.-А, Бокша? Что вы тут пили? – Ничего, матушка-княгиня, – тихо дыша, ответил он. – Жажды ведь все одно не было. – Может, в этих плитках и вода имеется – задумчиво предположила я, – В связанном виде? – Про то мне неведомо, – смиренно прошептал Бокша Вдохи и выдохи давались ему явно с трудом. – Так, – спохватилась я – А что это мы Бокшу мучаем? А ну-ка, быстро к опочивальням! Пусть там отдохнет – может, заодно и подлечится. * * * Вволю подивились все на облачный кисель, который сам собой появляется, лишь только человек вступает между двумя ржавыми, гнутыми железяками, и который так же сам собой пропадает, когда отходит человек чуть назад. Наконец Бокша был водворен в пузырящуюся «опочивальню» и я вздохнула с облегчением. – А еще какие чудеса тут есть? – спросил Михаил. – Вы же еще не видели мумию Чистуши! – вспомнила я. – Муми?.. – поднял брови супруг. – Останки. Труп. Тело. Чистуша умерла много месяцев назад – по местному, пещерному календарю, разумеется. И за это время успела высохнуть и мумифицироваться. – Чистуша? – вздохнул Михаил. – Ну, пойдем, посмотрим. Посмотрели. Перекрестились. |