Книга По велению сердца, страница 51 – Киран Крамер

И она смотрела на него, как будто видела впервые.

— Сидя здесь, в заднем ряду, вы не можете ни с кем побеседовать. Мне жаль, если так, — колко сказала она, едва зажегся свет — начался антракт.

— Нисколько не жалею, что заперт здесь с вами.

Покраснев, Марша отвернулась. Граф беспечно развалился в кресле, и они оба наблюдали, как остальные встают и готовятся покинуть ложу.

Отдавая дань уважения, все дожидались, пока первыми выйдут маркиз и маркиза, хотя они были дальше всех от выхода в коридор, где уже толпилась театральная публика.

— Я рада, что вы с нами, — улыбнувшись, сказала Финну маркиза. — И вы тоже, лорд Чедвик.

Дункан позволил брату первым высказать слова благодарности, затем и сам поблагодарил за приглашение.

— Нам следовало сделать это давным-давно, — заметил маркиз. — Но, разумеется, это было невозможно, мистер Латтимор, ведь вас с нами не было. Вы должны как-нибудь приехать к обеду и рассказать, как вы жили в Америке.

— О да, — поддержала мужа маркиза.

Разговор может получиться весьма щекотливым, подумал Дункан, но от себя и Финна принял приглашение на обед на следующей неделе.

— Готовьтесь к тому, что задержитесь у нас надолго, — весело предупредил Финна лорд Питер. — Мы зададим вам миллион вопросов.

— Все хором, — пояснил лорд Уэстдейл. — Так что захватите рог, чтобы вас было слышно.

— Буду с нетерпением ждать заседания инквизиции, — сказал Финн.

Тут сомневаться не приходилось. Несмотря на то что Финну пришлось покинуть Ричмонд с позором, он все же вывез оттуда множество потрясающих и, вероятно, неприличных или полувыдуманных историй, которые мог бы поведать с огромным удовольствием. Нужно будет отрепетировать, что можно рассказывать, а что нет.

Дункан, бывало, в детстве любил слушать истории, которые рассказывал брат. Финну следовало бы взять лучшее, что было в Финне-мальчике, с собой во взрослую жизнь, оставив в прошлом детские замашки.

Каждый день Дункан встречал с надеждой, что Финн наконец повзрослеет.

— Ты разве не идешь? — спросила сестру Дженис, обернувшись в дверях.

— Да, наверное, через несколько минут, — сказала леди Марша.

— Лорд Чедвик? Мы вас подождем? — спросил лорд Уэстдейл.

— Нет, благодарю, — ответил Дункан. — Я составлю компанию вашей сестре.

— Хорошо, — с улыбкой ответил лорд Уэстдейл. — Мне самому не улыбается мысль локтями прокладывать себе дорогу в этом столпотворении лишь для того, чтобы провести четверть часа, не слыша глупой болтовни.

— Можешь остаться с Маршей, — зевнув, заметил лорд Питер.

Леди Марша смерила его убийственным взглядом.

Дункан рассмеялся.

— Согласен — самое главное происходит не на сцене, а в антрактах, лорд Уэстдейл. — Потом он обратился к лорду Питеру: — Однако я далек от мысли, что мне придется скучать, если я останусь с леди Маршей.

Она в это время делала вид, будто ищет что-то в сумочке, но щеки ее по-прежнему предательски горели.

— Что касается меня, я жажду прогуляться. Вдруг голова пройдет? Ужасно разболелась после этого кошачьего концерта на сцене, — жалобно сказал лорд Питер, выглядывая из-под копны волос.

— Ну-ну, — сказал Финн, протягивая руку леди Дженис. Он не выказал ни малейшего разочарования тем, что Марша с ними не идет.

Леди Дженис благодарно приняла руку Финна, застенчиво смотря на него сияющими глазами.

— За всю прогулку я не скажу ни слова, мистер Латтимор, — сказала она шутливо. — Вдруг у вас тоже болит голова? Разве что вы меня попросите.

Последним ложу покинул лорд Питер.

— Этого обещания ей ни за что не сдержать, — шепнул он Марше и Дункану, прежде чем смешаться с толпой прочих любителей оперы.

Оказавшись наедине с леди Маршей, Дункан обменялся с ней веселым взглядом.

— Лорд Питер сейчас в том возрасте, когда говорят то, что думают, и дразнит сестер на публике. Не принимайте слишком близко к сердцу. К следующему году это прекратится. Вы даже решите, что вам не хватает его глупых шуток.

— Неужели? — Марша деланно вздохнула. — В Грегори я такой перемены не заметила. Конечно, я видела его каждое лето, но это произошло, когда я была в Оук-Холле. Одно лето он был как Питер, а на следующее — совсем взрослый мужчина. — Он видел, как потеплел ее взгляд. Она взглянула на него своими бездонными синими глазами. — Когда Питер вырастет, нас будет развлекать Роберт.

Дункан рассмеялся.

— Вам повезло иметь такую большую и дружную семью.

— Действительно. Но у вас есть брат и Джо.

— Да, — сказал он.

Она покачала головой.

— Я очень огорчена из-за того, что завтра уйдет ваша няня.

— И я.

Ее сумочка соскользнула с колен, и слишком быстро их дружеская, доверительная интерлюдия сменилась напряженным молчанием. Когда оба нагнулись, чтобы ее поднять, их пальцы соприкоснулись, и Марша так поспешно отдернула руку, будто ее ужалила пчела.

— Простите, — прошептала она. Ее лицо было бледно.

— Право, все в порядке. — Ему ужасно хотелось дотронуться до нее и сказать, что она прекрасна. Но он не осмеливался.

Исчезла смелая леди Марша, которая дразнила его в полумраке ложи своей дерзкой рукой.

— Мой брат явно наслаждается обществом вашей сестры, — сказал он, чтобы разрядить обстановку.

— Вряд ли кому-нибудь может не понравиться общество Финна. — Ее губы чуть скривились.

«Улыбнется ли она когда-нибудь мне так, как улыбалась всем остальным?» — подумал Дункан и спросил:

— А ваша сестра — какая она?

Поджав губы, она с минуту размышляла.

— Дженис умна и талантлива, но не очень уверена в себе. Время от времени на нее нападает робость. Думаю, в душе она весьма застенчива.

— Что ж, должно быть, нелегко иметь старшую сестру, которая само совершенство… и такая красавица.

— Благодарю вас, милорд, за комплимент, но мы никогда не были соперницами. Мы с Дженис прекрасно понимаем друг друга.

— Надеюсь, она понимает, что Финн — человек несерьезный.

— О, полагаю, что она это знает, — насмешливо сказала Марша.

— Хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы она… — Дункан не сразу решился произнести эти слова: — Смотрела на него наивными глазами.

Он знал, что именно так Финн и ослепил ее. Цитировал ее речь, которую она произнесла в тот вечер на балу у Ливингстонов.

— Дженис, по-своему, очень разумна, — сказала Марша. — Однако знаете что? — Она вскинула подбородок. — Жаль, что наивность в глазах — это, по-вашему, грех. Женщина должна иметь право влюбиться. Влюбиться глубоко и без всяких условий. Без страха.