Онлайн книга «Прощальный поцелуй Роксоланы. «Не надо рая!»»
|
– Я пришлю вам переводчиц, это разумные девушки, которые познакомят вас со всеми правилами подобающего поведения. Но, думаю, не следует учить их тому, что привычно европейским цивилизованным обществам и пока неизвестно туркам. Девушка надменно вскинула красивую головку: – Когда я смогу поговорить с султаном? – Поговорить? Говорить будет Повелитель, а вы – слушать и отвечать на вопросы. И когда бы вы хотели, чтобы это произошло? – Роксолана чуть прищурила глаза. – Сейчас! Насмешка в глазах султанши стала откровенной: – Вы уже побывали в хаммаме? В европейском цивилизованном обществе не принято после долгого пути сначала вымыться и лишь потом отправляться на аудиенцию к правителю? Или вообще не принято мыться? Роксолана встала, следом вынуждены были подняться и Гульфем с Каролиной. – Вас проводят в хаммам, как и ваших спутников. Среди них только слуги или есть кто-то, кто претендует на особое положение? – Переводчик. – Он вам не понадобится, он плохо знает язык. Мужчины вашей свиты будут жить отдельно, посоветуйте им не перечить, как и женщинам – закрыть лица. Согласие принять вас вовсе не означает, что мы готовы изменить свои правила поведения и приличия в угоду вашим воззрениям. То, что вы принцесса, не дает права не подчиняться. Поверьте, синьор Гритти, позже ставший дожем Венеции, в свою бытность в Стамбуле послом просидел четыре месяца в тюрьме за неумение вести себя подобающе. Роксолана была у двери, когда Каролина все же спросила: – Так когда я встречусь с султаном? Султанша даже головы не повернула в ее сторону, но ответила: – Повелитель даст вам аудиенцию, когда сочтет нужным. – Но я хотела бы кое-что рассказать ему! – Изложите письменно, Повелитель читает по-итальянски. Впрочем, можете на латыни или по-испански, как вам легче. Только не делайте ошибок, Повелитель этого не любит. И не надейтесь, что Османская империя ляжет у ваших ног, она только у ног своего султана, Тени Аллаха на Земле. Она не слышала, вполне догадалась, что Каролина прошептала вслед удалявшейся султанше: – Стерва… Роксолана размышляла. Резковато? Возможно, но это полезно, принцесса получила хороший урок, иначе эта самоуверенная красотка разрушит созданный с таким трудом порядок. Как она взросло выглядит для девятнадцати лет… Жизнь потрепала? И почему до сих пор не замужем, небось не за короля не хочется, а короли в жены не берут? Мелькнула озорная мысль, что, если отдать красавицу в наложницы Селиму под начало Нурбану, та быстро приучит принцессу к порядку. Может, и правда, поручить ее Нурбану – она из венецианского рода Баффо, две итальянки легко найдут общий язык… В тот же день Сулейман поинтересовался: – Хуррем, ты видела принцессу? – Да, Повелитель. – И? – Нурбану на невольничьем рынке была похожа на принцессу куда больше. Для начала гостью пришлось заставить вымыться. И выгнать из гарема сопровождающих ее мужчин. Переводчиц я дала своих. – Что-то не так? – Султан уловил недоговоренность. – Странное впечатление производит эта принцесса, словно и не принцесса. – Не забывай, она выросла не при дворе у отца. Возможно, ее воспитывала мать… – Нет, жила в Италии. Ни испанского, ни немецкого не знает, образования не получила, хотя в себе уверена. – Да, император Карл явно не жаловал дочь. Нужно помочь бедняжке. – На бедняжку Каролина не похожа: два десятка огромных сундуков и свита больше моей. Нужно что-то делать с ее сопровождающими, а саму принцессу я поручу Нурбану, она итальянка, быстрей найдут общий язык, а возможно, и общих знакомых. – Хорошо. Я завтра уезжаю в Румелию посмотреть состояние войск, вернусь не скоро, думаю, вы тут сами разберетесь. – Да, Повелитель. – Хуррем, ты обиделась на то, что я без твоего согласия позвал в Топкапы Гульфем и пригласил эту принцессу? – Нет, Повелитель. – Тогда почему зовешь меня так? Она с трудом сдержала улыбку, потупившись. – Мы договаривались, что наедине ты будешь говорить «Сулейман». – Да, Сулейман. – Вот то-то же. Иди ко мне, я уеду, долго тебя не увижу… Конечно, Роксолана немолода, никогда не была особенной красавицей, но разве самое главное – внешняя привлекательность? Они столько лет вместе, родили шестерых детей, прошли самые разные испытания, многое пережили, давно единомышленники, и султанша – прекрасная помощница своему мужу. Такие отношения много дороже любой страсти. А еще была любовь, над которой бессильны года. Казалось, любовь навсегда, потому Роксолана легко допускала на ложе Повелителя молоденьких наложниц, зная, что это лишь ублажение тела, а его дух, его сердце, его мысли с ней, как и ее – с ним. Пусть уже не было сумасшедшей страсти, но эти двое любили друг друга по-прежнему. Что могло разрушить такие чувства, такие отношения? Ничто… Однако беда всегда приходит, когда ее меньше всего ждешь. Чичек была недовольна появлением гостьи, кажется, больше всех. Муфида даже посмеялась: – Ты ее к кому-то ревнуешь? – К кому я ее могу ревновать? Кому она тут нужна, тощая уродина? Это была неправда, Каролина красива, причем яркой женственной красотой. Увидев девушку, Гульфем даже подумала, что именно такой красавицей в молодости была Махидевран, легко завладевшая сердцем Сулеймана, тогда еще шехзаде, наследника престола. В красоте гостьи Чичек смогла убедиться в первый же день, потому что напросилась с ней и ее служанками в хаммам: – Госпожа, я тоже понимаю итальянский, смогу что-то интересное услышать… Роксолана посмеялась и согласилась. Из хаммама Чичек вернулась какой-то встревоженной, но султанша была у Повелителя, поговорить удалось не сразу. Едва дождавшись, когда хозяйка немного освободится от неотложных дел, Чичек бросилась к ней: – Госпожа, можно мне что-то сказать? Только наедине. – Хорошо, Чичек. Тебе что-то нужно? – Нет, – служанка почти шептала. – Эта Каролина лжет, она понимает по-турецки. – С чего ты взяла? – Да, я заметила. Она прислушивается, когда говорят вполголоса. Зачем человеку прислушиваться к тихой речи, которую он не понимает? Роксолана задумалась. Да, наблюдательная Чичек права, человек не станет прислушиваться к речи, которую не понимает. Не зря она попросила Хамона все разведать, но тот пока ничего сказать не мог, прошло слишком мало времени, чтобы разузнать. |