Книга Эмелис. Путь магии и сердца, страница 21 – Анна Гаврилова

Шатен и красноволосый переглянулись, но ответила Рига:

— Как обычно, спор.

— Ну это-то я понял. Теперь мечтаю о подробностях.

Пятикурсница и Силлин дружно хихикнули. Норт вздохнул горше прежнего — ещё бы, одна бутылка бонтейского как два породистых скакуна стоит! А Леор откинулся на спинку скамьи и сказал без тени самодовольства:

— Я с самого начала знал, что ваш роман неизбежен.

Кирстен изогнул бровь, я тоже удивилась.

— И я знал, — заявил проигравший. — Но Леор сказал первым. Пришлось спорить так.

«Спорить так»? То есть у этой парочки споры нечто вроде хобби?

— И почему же наш роман… неизбежен? — спросил Кир осторожно.

Норт пожал плечами, а Леор широко улыбнулся и заявил:

— Вы слишком похожи. Вы говорите с одними и теми же интонациями, одинаково держитесь, одинаково двигаетесь… У вас даже выражения лиц одинаковые, например, сейчас.

Мы с брюнетом переглянулись. Я попыталась изобразить ещё один влюблённый взгляд — ну чтобы выражение лица сменить, — не вышло. Кир мою попытку засёк, усмехнулся.

— Вы — одного поля ягоды, — вклинилась в разговор Силлин. — Это за лигу видно.

— А уж ваш бой… — протянула Рига.

— Ты его не видела, — уличил Кир.

— Зато столько слышала, — мечтательно закатывая глазки, сообщила девушка. — И сразу поняла — крепость по имени Кирстен пала.

Ага, два раза. И очень, вернее, очень-очень, низко.

Как сумела сдержать смех? Спасибо папе и его учителям! Кир к науке светского лицедейства прибегать не стал, он поступил проще — спрятал улыбку в моих волосах. Заодно слегка прикусил ушко.

Громкий вздох умиления — это от девчонок и дружная ухмылка — от парней.

— Эй, ребята, я всё понимаю, но тут столовая… — сказал Леор.

— Ну так ешь, — парировал Кир, снова в мои волосы зарываясь.

Пускать ситуацию на самотёк не собиралась. Мягко отстранилась, шепнула:

— Кир, я умираю с голоду.

Синеглазый вмиг посерьёзнел и руку с талии убрал. Потом подвинул ко мне чашку с чаем и тарелку с блинчиками. Я же чётко поняла: ещё пара таких завтраков, и я, как говорят в актёрской среде, расколюсь!

Первыми в расписании стояли две пары физана, и это, надо признать, было огромным благом. Просто уровень любопытства сокурсниц и прочих студиозусов зашкаливал, я всерьёз опасалась допросов. Присутствие Кира от проявлений любопытства ограждало, и это, разумеется, очень радовало.

Но тут и ещё один плюс имелся…

— Кир, нам надо поговорить, — шепнула я, когда добрались до верхнего ряда амфитеатра и устроились в ожидании Ликси.

— Слушаю, — выдохнул брюнет, придвигаясь ближе.

Нет, в его жесте не было ничего особенного, но со стороны всё выглядело довольно интимно. Я закусила губу, чтобы сдержать неуместную улыбку.

— Кир, ты переигрываешь. Если так пойдёт и дальше, я могу рассмеяться в самый неподходящий момент, и тогда наш обман непременно раскроют.

— С чего ты взяла? — брюнет в этот миг сам едва сдерживался. — Они вряд ли поймут, почему ты веселишься. Может, от счастья?

— Да?

Боевик коснулся щеки, нежно взял за подбородок.

— Эмелис, расслабься. Через неделю-другую будем как все, а пока… нам нужно сделать так, чтобы в наши чувства поверили.

Синеглазый наклонился и накрыл мои губы своими. Его язык осторожно проник в рот, коснулся кончика моего языка. Я инстинктивно обвила шею «возлюбленного» руками, позволила прижать себя теснее. Тут же прервала поцелуй, чтобы поймать его нижнюю губу…

Именно в этот момент гул в аудитории стих, в наступившей тишине прозвучал вечно недовольный голос Ликси:

— Так, а где наша маленькая выскочка? Где Эмелис?

Конечно, нам следовало остановиться. Не знаю, чем руководствовался сообщник, а я… просто не смогла. Почему-то.

Когда губы Кирстена снова накрыли мои, разум подёрнулся лёгкой дымкой, тело внезапно ослабло, и стало совершенно неважно, что случится дальше. Пусть гоблинообразный препод плюётся ядом, пусть задаст хоть сотню задач, пусть вызовет к доске и устроит очередную публичную порку… пусть! Только бы поцелуй не кончался.

Увы, мечта не сбылась. Кир не сразу, но отстранился. Я с удивлением отметила, что синева его глаз стала гуще, дыхание сбилось. Моё, впрочем, тоже.

Медленно, уже не надеясь на спасение, повернула голову и взглянула на Ликси. Отсюда, сверху, лектор казался таким маленьким, таким тощеньким… Приоткрытый рот и сильно округлившиеся глаза придавали ему какой-то особый, специфический шарм.

Я глубоко вздохнула, готовясь выслушать очередную злобную тираду на тему поведения вообще и о моральных устоях верилийской академии магии в частности, но…

— Так, тема сегодняшнего занятия… — пробормотал Ликси. — Тема сегодняшнего занятия… повторение физических свойств кристаллического щита. Последняя контрольная выявила, что у вас провал, причём у всех…

Сказал и спешно шмыгнул за кафедру.

— Господа студенты, вы готовы?

И всё. Никаких нотаций, более того: ни одного косого взгляда в нашу сторону. В какой-то миг в голову пришла мысль: Ликси Кирстена испугался, и тут же была отброшена в виду абсурдности. Я предпочла расслабиться и просто наслаждаться столь неожиданной удачей.

Удивительно, но на этом приятности не закончились.

После двух пар физана и обеда, когда нам с Киром пришлось разойтись по разным аудиториям… меня не тронули. В смысле — никаких допросов, намёков, смешков и попыток выяснить, как же так вышло. Любопытство висело в воздухе, было почти осязаемо, сокурсницы ёрзали, косились, кусали губы, но ни одна не подошла.

Зато после занятий, когда мы с Кирстеном старательно целовались у женского общежития, поглядеть на нас собралась добрая половина академии. Вероятно, будь наш роман всерьёз, я бы смутилась, а так… Я получала удовольствие. Искреннее и бурное! А боевик, кажется, просто отыгрывался за пять лет пристального внимания лучшей половины магического сообщества.

Он целовал то нежно, то страстно и чем-то напоминал путника, одолевшего пустыню, — пил и никак не мог утолить жажду. Это было приятно, я чувствовала себя желанной и невольно вспоминала Рида. Опять.

Интересно, как он там? Скучает ли? В пору моей учёбы в верилийской академии Рид навещал при каждой возможности, не меньше трёх раз в месяц. На время каникул вообще к нам переселялся — отец не возражал, даже наоборот. Но целовал… нет, целовал всё-таки иначе.

Впрочем, неважно. Я не отношусь к числу дурочек, помешанных на сентиментальных романах. Это они придают поцелуям вселенское значение, я — нет. Поцелуй — это прикосновение губ и ничего больше, поэтому то, что вытворяют губы Кирстена… нет, ничего не значит.