Книга Правила возвышения, страница 25 – Дэвид Коу

— Что мне теперь делать? — Голос молодого лорда снова упал до шепота.

— Жить своей жизнью, милорд.

— Но как? Вы же видели, что меня ждет. Как я могу продолжать спокойно жить своей жизнью, когда знаю, чем все закончится?

Гринса спокойно смотрел на него.

— Это испытание Посвящения. Вы можете не верить мне сейчас, но это не самое тяжелое испытание в жизни. Посвящение требует, чтобы человек продолжал жить со знанием, которое ему открылось.

— Ты прав. — Тавис не старался скрыть своей злобы. — Я тебе не верю.

— В свое время поверите, милорд.

Тавис встал.

— Не думаю. Теперь уж точно не поверю. Если Посвящение требует, чтобы я смирился с перспективой гнить в тюрьме до конца своих дней, тогда я предпочел бы, чтобы Байан забрал меня прямо сейчас.

Лицо Гринсы утратило невозмутимое выражение, приводившее Тависа в бешенство, и на нем отразились негодование и страх.

— Милорд… — сказал кирси, поднимаясь с места.

Но Тавис яростно потряс головой:

— Оставь меня в покое! — Он повернулся и стремительно вышел из палатки, едва не столкнувшись с Ксавером у входа.

— Тавис! — воскликнул друг. — Ну как?.. — Он умолк, увидев лицо Тависа. — Что случилось?

Несколько мгновений Тавис пристально смотрел на него, а потом пошел прочь быстрым шагом. Он слышал, как Ксавер зовет его, но не остановился. В храме звонили предзакатные колокола. До наступления темноты оставалось лишь несколько часов. Он подумал, не оседлать ли коня. Но для этого требовалось вернуться в замок, где стражникам, несомненно, уже было отдано распоряжение вновь отправить его в герцогские покои.

«С нетерпением жду рассказа о твоем Посвящении», — сказал Яван; и, хотя их отношения не отличались теплотой, отец возлагал на него надежды. Тавис знал, что герцог говорил правду. Он с нетерпением ждал рассказа сына.

Слезы вновь потекли у Тависа по щекам.

— Как я скажу ему? — прошептал он. — Как я скажу матери?

— Принимая все во внимание, это весьма приятное послание, — сказал Яван, улыбаясь едва заметной улыбкой, хорошо знакомой Шоне. — Мне трудно поверить, что Андреас написал его сам.

Шона рассмеялась; Хаган и остальные гости тоже.

— Итак, они согласны на брак? — спросила она, когда смех стих.

Герцог кивнул:

— Похоже. На известных условиях, конечно. Они хотят подождать еще несколько лет — «пока будущее наших домов не определится окончательно», как выражается Андреас.

— Что это значит? — спросил Хаган.

— Это значит, — сказала Шона, не дав Явану раскрыть рот, — что они хотят окончательно убедиться, что Тавис станет королем, прежде чем связывать себя обязательствами. — Все снова рассмеялись. Шона взглянула на мужа. — И уверяю вас, милорд, это была идея Иоанны, а не герцога. Она чрезвычайно практичная женщина.

Яван улыбнулся и обвел взглядом гостей, сидевших за столом.

— Эта женщина знает, что говорит.

Она чуть наклонила голову:

— Милорд слишком добр.

Шона отпила глоток вина из кубка. Несмотря на шутливую пикировку с мужем, она пребывала в приподнятом настроении. Леди Бриенна Кентигернская была прекрасной партией для ее сына, которой останутся довольны и Тавис, и герцог. Девушка принадлежала к одному из главных домов Эйбитара и единственная подходила Тавису по возрасту. Сейчас, когда Яван собирался вступить на престол в течение года, упрочение связей между Кергами и Кентигернами представлялось делом в высшей степени своевременным.

Два года назад такой союз казался невозможным. Ходили слухи, что Андреас хотел выдать свою дочь за Филиба Торалдского; а Явану, похоже, оставалось найти сыну жену в одном из второстепенных домов. Уже тогда он получил предложения от герцогов Ирдли, Лабруина и Реннаха. Но с безвременной смертью Филиба и ввиду предстоявшего восшествия Кергов на престол Тавис неожиданно стал одним из самым завидных женихов Эйбитара.

Почти сразу герцог Кентигернский прислал в Кергский замок письмо, в котором сообщал, что заинтересован в браке своей дочери с Тависом. Разумеется, Яван был доволен.

Шона понимала мужа. Как женщина, гордившаяся своим умением разбираться в политике лучше других эйбитарских герцогинь, она признавала, что Явану необходимо укреплять отношения с Андреасом и менее знатными семьями Кентигерна. Но она была также матерью и сейчас радовалась не только за мужа, но и за Тависа. Она уже много лет не видела Бриенну, но, по общему мнению, молодая леди Кентигернская была необычайно привлекательной и разумной девушкой, которая унаследовала красоту матери и ум отца. «К счастью для девушки, — подумала Шона, внутренне усмехаясь. — Дочери лучше не походить внешностью на отца, если отец имеет наружность Андреаса».

Бриенна станет хорошей женой и, самое главное, прекрасной королевой в свой срок. Возможно также, что перспектива женитьбы, пусть и отдаленная, заставит Тависа взяться за ум и серьезнее относиться к своим обязанностям и занятиям.

— Мне бы хотелось поделиться новостями с сыном, — сказал Яван, словно прочитав ее мысли. — Кто-нибудь его видел?

Тавис должен был появиться в герцогском зале к началу обеда, когда за стенами замка прозвонили предзакатные колокола. С тех пор прошло довольно много времени, и Шона, обычно не склонная беспокоиться по пустякам, почувствовала тревогу.

— Я видел Тависа сразу после Посвящения, — сказал Ксавер Маркуллет, сидевший в дальнем конце стола.

То обстоятельство, что он находился здесь, а Тавис — нет, лишь усилило беспокойство Шоны.

— Он казался расстроенным, когда вышел из палатки предсказателя, — продолжал молодой Маркуллет.

Герцог пристально посмотрел на него:

— В чем это выражалось?

— Он не остановился поговорить со мной, даже на минуту. Я окликнул его, но он просто ушел.

Шона и Яван переглянулись. Неблагоприятное пророчество? Не может быть. Однако герцогине показалось, будто холодные пальцы сжали сердце — словно сам Байан протянул к ней руку из Подземного Царства.

— Люди реагируют на Посвящение по-разному, — сказал Джегор джал Сенна, сидевший между Ксавером и графом Бринтешским. — И испытывают разочарование по самым разным поводам. Может статься, Тавис положил глаз на какую-нибудь девушку, а из пророчества Посвящения узнал, что женится на Бриенне. А возможно, он представлял себя более высоким или сильным, чем человек, которого показал камень. Скорее всего приступ уныния не затянется надолго.

Шона благосклонно улыбнулась мужчине-кирси. Джегора с женой посадили за стол как можно дальше от Явана, как сажали каждый год и как посадят через несколько дней, когда Шона с Яваном будут устраивать пир по случаю ярмарки. При всех своих достоинствах Яван имел и недостатки, главным из которых была предубежденность. Предубежденность против всех жителей других королевств Прибрежных Земель, против всех представителей других домов и в первую очередь против кирси. Он терпел беловолосых и даже проникся приязнью и уважением к Фотиру за многие годы знакомства. Но он по-прежнему решительно не признавал браков между кирси и инди. Шона же нежно любила Джегора и Орию и несколькими годами раньше наконец уговорила Явана пригласить их на пир и прочие празднества, устраивавшиеся в замке во время ярмарки. Но это было все, что она сумела сделать.