Книга Правила возвышения, страница 27 – Дэвид Коу

Слуги бросились подтирать пол и подбирать острые глиняные черепки; какое-то время тишину в огромном зале нарушали только звуки их возни.

— Прошу прощения, друзья, — наконец произнес Яван безучастным голосом. — Мой сын… не в себе сегодня.

Гости пробормотали в ответ какие-то вежливые слова, понимающе покивали головами, и, когда слуги подали на стол новые блюда, разговор постепенно возобновился. Все вновь принялись за еду.

Все, кроме Шоны, которая сидела, уставившись на свои руки и стараясь сдержать слезы. Вскоре она почувствовала на себе чей-то взгляд и, подняв глаза, увидела, что молодой Маркуллет пристально смотрит на нее с выжидательным выражением на юном лице.

Если Тавис и станет кого-нибудь слушать, то только Ксавера. Она вздохнула и коротко кивнула.

Мгновение спустя мальчик вышел из-за стола и стремительно направился к двери, за которой скрылся Тавис.

Ксавер знал, где искать друга. У Тависа было несколько излюбленных мест, куда он уходил во время приступов хандры, когда хотел оказаться подальше от замка и от своих родителей. Одним из них была запруженная народом рыночная площадь, где ярмарочные певцы, танцоры, акробаты и фокусники развлекали сегодня жителей Керга. Но там находилась палатка предсказателя, а нынче вечером, насколько понимал Ксавер, сын герцога постарается держаться от нее подальше. Вторым таким местом являлся дворик у крепостного рва, куда они заходили этим утром после пробежки по башням. Ксавер не думал, что друг вернется туда так скоро.

Следовательно, оставалось третье место: высокая крепостная стена в северной части замка, между монастырской и океанской башнями. Со стены открывался вид на скалистый берег пролива Вантре. В обеих башнях несли дозор часовые — обычно днем и ночью двое стражников ходили взад-вперед по стене, но, когда туда поднимались Тавис и Ксавер, они всегда оставляли мальчиков одних. Еще никто ни разу не нападал на Кергский замок со стороны пролива, взобравшись по прибрежным скалам. Высокие и отвесные, они служили цитадели надежной защитой.

Поднявшись на океанскую башню, Ксавер столкнулся с двумя стражниками, которые казались высокими и могучими в свете факелов. Он знал обоих в лицо, но не по именам; им же, разумеется, было известно, кто он.

— Вы ищете сына герцога, господин? — спросил один из них.

— Да. Он здесь?

— На стене, как обычно.

— У него прескверное настроение, господин, — добавил второй мужчина. — Таким я его еще не видел. Он едва не набросился на нас с кинжалом, хотя мы всего-навсего пожелали ему доброго вечера.

Ксавер глубоко вздохнул. «Что же Тавис увидел в Киране?»

— Спасибо за предупреждение.

Он вышел на стену и поискал взглядом друга. Сначала он не увидел ничего, кроме залитого розовым светом лун коричнево-золотого знамени Керга, которое развевалось над монастырской башней, хлопая на соленом ветру. Ксавер решил было, что Тавис просто прошел к следующей башне и там спустился вниз, не замеченный стражниками. Потом, на миг похолодев от ужаса, он вдруг вообразил, что молодой лорд бросился со стены на скалы внизу. Но когда его глаза привыкли к темноте, он наконец разглядел Тависа, который сидел на каменной дорожке, прислонившись спиной к парапету и обхватив руками колени.

— Тавис?

Молодой лорд кинул на него короткий взгляд и снова уставился перед собой.

— Оставь меня. Я не расположен разговаривать.

Ксавер медленно двинулся вперед.

— Нам не обязательно разговаривать. Я просто посижу с тобой немного.

— Я же сказал, Ксавер, оставь меня. Я хочу побыть один.

— Ты всегда так говоришь. — Ксавер продолжал приближаться. — Я уже давно тебе не верю.

— Стой! — Тавис вскочил на ноги. Лунный свет блеснул на клинке кинжала, который он держал перед собой в дрожавшей руке.

Ксавер кивнул и остановился всего в нескольких шагах от молодого лорда.

— Хорошо. — Он прислонился к парапету и посмотрел на воду.

— Лучше уйди.

— Я сейчас уйду. — Ксавер указал на тусклый желтый огонек, качавшийся на волнах в отдалении, рядом с темным берегом острова Вантре. — Там корабль. Помнишь, раньше мы часто сидели на стене и считали, сколько кораблей пройдет за ночь?

Тавис не ответил. Он просто стоял неподвижно в мягком рассеянном свете лун-любовников.

— Что случилось, Тавис? Что ты увидел в камне?

Друг отвернулся и бессильно привалился к стене.

— Это не имеет значения.

Ксавер едва не расхохотался:

— Не имеет значения? Ты напился, ты оскорбил родителей, ты угрожал кинжалом двум стражникам — и ты хочешь, чтобы я поверил, что это не имеет значения?

— Мне наплевать, веришь ты или нет. — В голосе молодого лорда послышались ожесточенные нотки. — Я же сказал, что хочу побыть один. Не заставляй меня повторять это еще раз.

— Скажи мне, что ты увидел?

— Нет.

— Что-то должно случиться с твоим отцом или с тобой? Дело в этом? Ты увидел свою смерть?

Тавис жутко рассмеялся:

— Смерть показалась бы счастьем в сравнении с этим.

— Ты поэтому пришел сюда? Чтобы умереть?

Тавис посмотрел на него; его глаза мерцали в розоватом свете лун и отдаленных факелов.

— Я думал об этом, — признался он. — Я надеялся, что у меня хватит мужества броситься в пролив, если я напьюсь. Но даже во хмелю я остаюсь трусом.

— Ты не трус, Тавис.

— Да неужели? — Он потряс головой. — Я боюсь смерти — даже больше, чем позора, больше, чем падения дома Кергов.

Ксавер пожал плечами:

— Кто из нас не боится? Мы еще молоды, Тавис. Слишком молоды, чтобы умирать. Значит, ты боишься Подземного Царства. Ну и что тут особенного?

— Действительно, что? — Тавис посмотрел на свой кинжал.

— Пойдем, я провожу тебя в твои комнаты, — просительным тоном сказал Ксавер, медленно подходя к другу. — Ты ляжешь спать.

Тавис попятился:

— Не подходи, Ксавер. Я не пойду к себе. Я вообще никуда не пойду.

— Утро вечера мудренее. — Он протянул руку. — Просто возьми мою руку и…

Все случилось так быстро, что поначалу Ксавер ничего не почувствовал. Он увидел, как кинжал молодого лорда тускло блеснул в темноте, описав стремительную дугу; увидел, как на каменной дорожке появилось темное пятно, потом другое. Мгновение спустя он понял, что это кровь, его кровь. Он отдернул руку, еще не веря в происходящее, и увидел распоротый рукав и глубокий длинный порез на предплечье.

— Ты ранил меня. — Он тупо уставился на рану.

Тавис уронил кинжал.