Онлайн книга «Карагач. Очаровательная блудница»
|
— Экологически чистое место, — заключила Лиза. — Где-то здесь гнездо сокола… А мама здесь была? — Даже ночевала, — отозвался Стас. — Вот здесь дом стоял, новый, брусовой. Мне там квартиру дали… — С тобой в квартире? — Одна, я в бараке жил. — Ты ее на постой пустил? — язвительно спросила Лиза. — Вроде того. Она сначала к Репе заселилась, а он приставать стал. И в глаз получил… — Какое целомудренное время было! — мечтательно произнесла она. — Люди здесь страдали, влюблялись, рождались и умирали. Теперь и не подумаешь… — Все одичало. Будто никогда и не жили. Напоминает сгоревший корабль… — Нет, есть примета! Лиза указывала на провода, где, словно ноты на нотной линейке, сидели ласточки — городские, с раздвоенными длинными хвостами, правда, почему-то молча. Прошло еще более часа. Успели сварить чай, разогреть тушенку и первый раз за весь день стали есть, однако никакого движения на реке не наблюдалось. В женской зоне стучали топоры, молотки и скрипели выдираемые ржавые гвозди — разбирали старые постройки. Рассохин, как и в былые времена на Карагаче, часто вертел головой, озирался, однако приближения этих двоих не заметил и не услышал, а увидел, когда они уже стояли в пятнадцати шагах от костра: безбородый, однако с косичкой, мужчина лет сорока и с ним женщина такого же возраста, завязанная до глаз платком. Оба одеты по-таежному, в выцветших и черненных кедровой смолой брезентовых куртках, в кержацких броднях, за спинами — берестяные пестери, с которыми ходят по грибы и ягоды. Глядели вроде бы по-кержацки, без всяких ярко выраженных чувств. — Доброго здоровья, — по-мирскому поздоровалась женщина. — Хлеб да соль. Мужик только смотрел и молчал. — Благодарствую, — напряженно отозвался Рассохин. — Давайте с нами? Они приблизились к костру, сняли пестери и сели на землю, подвернув ноги, как в обласе. И оба уставились на Елизавету. — Нас твоя матушка послала, — негромко проговорила женщина. — Велела к себе привести. Лиза вскочила, глянула на Рассохина и спросила у него же: — Какая… матушка? — Твоя родная матушка, — ответила та. — Ты ведь Елизавета? — Елизавета… — Письмо тебе писала, наказывала в гостинице ждать. А ты сама на Карагач пришла. Рассохин взял ее за руку, усадил рядом с собой. — Сначала скажите-ка, посланцы, — набираясь ярости, словно электричества, напряженно вымолвил он, — вы кто будете? Гости переглянулись. — Он именем Демиан, — представила женщина. — А я жена его. — И все? — Так спрашивай, ответим. — А какое отношение имеете к ее матери? Кто вы ей? Ее сухопарый Демиан стоически молчал, не отводя пристального взора с Лизы. — Да живем мы вместе, — объяснила его жена. — В одном скиту. — Значит, мама жива?! — словно очнувшись, встрепенулась Лиза. — Жива. Ты собирайся-ка, Елизавета, и пойдем. — Она никуда с вами не пойдет! — жестко заявил Стас. — По крайней мере, без меня. Демиан наконец-то отвел взгляд, пощурился на солнце и вытянул натруженные ноги. — Ты, должно, Рассохин? — утвердительно спросила женщина. — Рассохин. — Мы так и думали… Тебя она не звала. Велела лишь Елизавету привести. Воля матери. — Почему сама не пришла? — Болеет… — Я пойду! — Лиза засуетилась. — Сейчас соберусь и… Я везучая! У меня есть талисман! Он грубовато схватил ее за руку и вновь усадил. — Тебя обманывают! Не пойдешь. — Что ты — обманывают? — слегка возмутилась женщина. — Грех эдак говорить… Поди знаешь, она письмо писала, когда занедужила. Демиан отсылал. — А ты почему молчишь… посланец? — Он глухой у меня, от простуды, — смиренно глянув на мужа, проговорила она. — Немтырь, но понимать понимает… Ты же, Елизавета, помнишь материну руку? — Это писала не она! — заявил Рассохин. — Как — не она? — чего-то испугалась Лиза. — Ты же говорил, похоже… — Не хотел тебя разочаровывать… — Нет, Стас… Но вот же люди, они знают!.. — Я не знаю, кто эти люди! Только прошу, не верь им. Твоей мамы давно нет в живых. Она ослабла. — Почему… нет?.. — Потому что она убита, — сквозь зубы выдавил он. — И все! Разговор окончен. Ступайте отсюда. — Убита?! Немтырь будто бы услышал, выкатил сухие, чуть кровяные глаза. — Что это он такое говорит-то? — обескураженно проговорила его жена. — Как же — убита? Обезножила только, суставы ломит… — Откуда ты знаешь, Стас? — Я это видел сам, и Христофор подтвердил. Не нужно больше обманывать. Не буду спрашивать, кто вас послал и зачем вы заманили сюда Елизавету. Не хочу… Идите! Лиза вдруг заплакала, уткнувшись ему в плечо. Пришедшие опять переглянулись, молча встали и подняли свои пестери. — Ты не плачь, Елизавета, — сказала женщина. — Матушка твоя жива. Должно, Рассохин ошибается или пускать тебя не желает. Сама-то подумай, с чего бы мы за тобой пришли, коль не посланы были? Немтырь согласно покивал и помог жене просунуть руки в лямки. — Никуда не пойдешь! — насупившись, приказал Рассохин. — Уговор помнишь? — Как надумаешь, вон туда приходи. — Женщина невозмутимо указала на другой конец сгоревшего поселка, где торчал остов электростанции. — Мы тамо-то будем. Отдохнем с дороги… Посланцы закинули пестери за спины и побрели по свободному от прошлогодней травы краю берега. Лиза проводила их взглядом, достала платочек и вытерла лицо. — Ничего не понимаю, — проговорила, сдерживая всхлипы. — Почему тогда они говорят — жива? Зачем? — Увести тебя хотят. — Но зачем я им? Совершенно незнакомые люди! И на вид добрые… — Они все здесь на вид добрые… — Это кержаки? — Поди разбери. Нынче тут народ всякий. Вроде похожи, но говор не такой, и мужик без бороды. Молчун, что ли? — Мне почему-то страшно. — Она прижалась к плечу. — И почерк не похож? — Нет. — А ты знаешь, кто маму убил? — Знаю. Лиза посмотрела ему в лицо. — Кто? — Я. |