Онлайн книга «Железная скорлупа»
|
Инконню спрыгнул на пол. — Зарежу сучку! Стой! — заорал барон свирепо. К горлу фрейлины приставлен кинжал, рука Педивера дрожит, глаза безумно вытаращены. А по коже Хелии стекает алая капля… — Брось оружие! Брось! — визжит барон. «Не надо! — вскричал внутренний голос. — Ты нужен Сноудону, убей барона и беги туда. Хелия поймет, для нее королевство важнее жизни». На пол тяжело упали прут и меч. Фрейлина с глухим всхлипом отвела взгляд. Барон крикнул Эжену: — Хватит хныкать, вяжи его! Тащи его снова на пыточный стол… Палач, поймав тревожный взгляд рыцаря, ощерил гнилую пасть. — Не пугхайся, рано, — проскрипел гнусно. Инконню нашел силы кивнуть: — Хорошо. Эжен рявкает раздраженно: — Давай прут, я этой паскуде глаза выжгу! Хелия испуганно пискнула, завращала глазами. Инконню представил как к веку приближается кончик прута, белый от жара, как трещат и вспыхивают ресницы, как неспешно прут проникает в глазное яблоко, мерзко шипит, и в сознание хлещут волны дикой боли и страха, а на щеку падает плохо пропеченный сгусток слизи… «Перестань, дурак! Умрешь от страха раньше», — подумал зло. — Эжен, кто тебе дал право распоряжаться? — спросил барон хмуро. Эжен, вздрогнув, опустил голову, касаясь и резко отдергивая пальцы от распухшей щеки. — Извините, господин барон, — сказал виновато. — Глаза выжгу я, — заявил Педивер непререкаемо. — А ты можешь попортить мордочку. «Господь не допустит, явит спасение!» — полыхнула безумная надежда. Прут со злым шипением коснулся щеки. Эжен под хриплый смех палача вдавил раскаленное железо в плоть. Инконню затряс головой, стиснул зубы. Стало солоно от крови, прорвался сдавленный крик. Эжен хохотал, наслаждаясь видом обугленной кожи и болезненной багровостью паленого мяса. — Давай свежий прут! Палач охотно выполнил просьбу. Эжен, дрожа от нетерпения, приложил раскаленный металл ко второй щеке. Инконню со стоном отдернул голову. Мучитель отвел руку, затем резко вложил металл в начаток раны, яростно вороша. Плоть противно шипела, по подвалу тек тошнотворный запах горелого, кровь хлестала темными струями, остужая жар прута. Инконню захлебнулся воплем, резко дернул головой, и на щеке мучителя повис плевок. Эжен отбросил железку, хлестнул его ладонью по лицу: — Вот тебе, сраный рыцарь! Инконню хрипло расхохотался, Эжен в недоумении отошел. — Завистник, — прохрипел Инконню. — Ничтожество, ты просто желчью исходишь от зависти, ты посрамление рыцарства. Пинок в живот прервал слова, Инконню обвис на цепях, изо рта потекла кровь. — Это ты будешь завидовать моему здоровью, ублюдок! — прошипел Эжен. Педивер скомандовал: — Пока хватит! Дайте ему передохнуть, а то дьявол раньше времени приберет его душу. Хрыч, доставай вино. Палач откуда ни возьмись достал кувшин, поднос и три кружки. Хрыч торопливо наполнил кружку, опростал залпом. Педивер склонился над розовым ушком Хелии, плотоядно облизал, отчего фрейлину затрясло. — Нравится, дорогуша? — спросил барон елейно. Девушка, захлебываясь плачем, что-то злобно пробурчала. — То ли еще будет, веселье начинается. От его свистящего шепота Инконню содрогнулся, по щекам потекли слезы. «Я изуродован, изуродован! Придется ходить постоянно в шлеме. Проклятье, все из-за Хелии. Не будь ее…» Недостойная мысль обожгла сильнее прута, Инконню протяжно застонал, пряча взгляд от фрейлины. «Так мне и надо. Подобные мысли ставят меня в ряд с подонком бароном и Эженом!» «Но почему? — изумилась потаенная часть души. — Ты справедливо сожалеешь об увечье, правильно называешь причину. Ничего бы не было, если бы не эта истеричка, ты бы спокойно околачивался при дворе, охмурял дам внешностью, счастливо жил. А теперь сдохнешь ни за что, ради рыцарских фантазий. А ведь у человека нет ничего дороже жизни…» Тяжелый удар по голове вышиб вообще все мысли. Инконню сдавленно всхлипнул, стал учащенно смаргивать мутную пелену. Педивер задумчиво оглядел изуродованное лицо, хлестнул по щеке — на одежду барона брызнули темные капли. Педивер, брезгливо морщась, вытер ладонь об лохмотья рыцаря. — Хрыч, не хочешь присоединиться? Палач поворошил клинком волосы Хелии, пожал плечами: — Я люблю пытать на столе. А со стоячим и не знаю, что делать. — Тогда отдохни, — сказал барон участливо. Инконню содрогнулся от удара в живот. Хелия заплакала. К ненависти к мучителям прибавилась злость на взбалмошную дуру. — Зачем ты ее мучаешь? — прохрипел рыцарь. — Ты же не животное. Педивер, отступив на шаг, подул на костяшки кулака. — А зверь на такое и не способен, — сказал он холодно. — Зачем? — простонал Инконню сдавленно, содрогаясь от женского плача. — Попытаюсь объяснить, — пожал плечами барон. — Это… сладко. Инконню приподнял брови. — Да-да, сладко, дорогой незнакомец, — повторил Педивер с гнусной улыбкой. — Вам, вижу, не приходилось истязать слабых. Ну-ну, не кривитесь, а то раны расширятся. Так вот, каждый удар по слабому существу отзывается сладкой дрожью вот здесь, в сердце, и оно трепещет. — Барон приложил ладонь к груди. — Вам неведомо подобное удовольствие, дорогой друг. Оно, безусловно, плотское, но одновременно… м-м… — он щелкнул пальцами, — духовное. Оно притягательно, оно мощнее обладания женщиной или чар вина, это… это… — Барон захлебнулся от нахлынувших чувств, провел несколько сильных ударов по корпусу. Неспешно выбирал место и бил, радуясь хрусту ребер и сдавленным стонам. — Прекрасно, замечательно, волшебно, изумительно, неповторимо! Педивер запыхался. Инконню бессильно обвис на цепях, остатками воли с трудом сдерживая униженный скулеж, отбитые органы пульсировали тяжелой болью. Барон слащаво улыбнулся Хелии, фрейлина, вздрогнув, отвела взгляд. — Прекрасная леди пытается представить, что уготовано ей? — спросил Педивер гнусно. Хрыч хмыкнул, рывком за волосы повернул головку девушки к барону. Педивер сказал небрежно: — За честь не волнуйтесь, у меня ревнивая жена, ха-ха! Вас ждет сравнительно легкая смерть. Наслаждайтесь спектаклем. Хрыч засмеялся в голос с хозяином. — Ты не человек! — прохрипел Инконню. Барон глянул серьезно: — А кто? — Скотина! |