Онлайн книга «Возлюби ближнего своего»
– Конечно… «Двадцать франков, – подумал Керн. – На них можно прожить четыре дня… А может быть, даст и больше». – Ну, а то, что какому-нибудь человеку или определенной группе людей приходится тяжело, – Оппенгейм тихонько засопел, – это объясняется жесткой политической необходимостью. Политике на высоком уровне чужда сентиментальность. И мы должны это принять как должное… – Конечно… – Понимаете, народу предоставляется работа, – продолжал Оппенгейм. – На высоту поднимается национальное достоинство. Разумеется, не обходится без перегибов, но так всегда бывает вначале. Вы только посмотрите, каким стал наш вермахт! Это нечто особенное! Внезапно мы снова превратились в полноценную нацию! Народ без большой и боеспособной армии – это ничто, абсолютное ничто. – В этом я мало разбираюсь, – сказал Керн. Оппенгейм искоса посмотрел на него. – А вы должны разбираться! – сказал он и поднялся. – Именно потому, что вы живете за границей. – Он прихлопнул комара и тщательно его растер. – И нас снова начинают бояться. А страх – это все, поверьте мне! Только запугав людей, можно от них чего-нибудь добиться. – Это я понимаю, – заметил Керн. Оппенгейм выпил виноградный сок и сделал несколько шагов по саду. Внизу, словно голубая и упавшая с неба огромная вывеска, блестела вода озера. – Ну, а как лично ваши дела? – спросил Оппенгейм изменившимся тоном. – Куда вы держите путь? – В Париж. – Почему именно в Париж? – Не знаю… Ведь человеку нужна какая-нибудь цель. Кроме того, там, видимо, легче скрываться. – А почему бы вам не остаться в Швейцарии? – Господин коммерции советник… – У Керна вдруг перехватило дыхание. – Если бы я мог… Если бы вы помогли Остаться мне здесь… Ведь достаточно какой-либо рекомендации… Или какой-нибудь работы у вас. Достаточно будет вашего имени, чтобы… – Нет, нет, лично я ничего сделать не могу, – поспешно перебил его Оппенгейм. – Совершенно ничего. И я этого не имел в виду. Я просто спросил. В политическом отношении я должен быть абсолютно нейтральным. Абсолютно. И не могу ни во что вмешиваться. – Это же не имеет ничего общего с политикой… – В наше время все связано с политикой. В Швейцарии я – гость. Нет, нет, на это вы не рассчитывайте… – Оппенгейм все больше и больше раздражался. – Ну, а о чем вы еще хотели спросить у меня? – Я хотел спросить, может быть, вам окажутся полезными в хозяйстве вот эти мелочи? – Керн вынул из кармана несколько вещей. – Что там у вас? Духи? Одеколон… Не нужно! – Оппенгейм отодвинул флакончики в сторону. – Мыло?.. Ну, это можно взять. Мыло всегда пригодится. Покажите-ка! Прекрасно, прекрасно! Оставьте кусок здесь… Минутку… – Он сунул руку в карман, помедлил мгновение, сунул две монеты обратно в карман и выложил на стол два франка. – Вот! Я думаю, это – хорошая цена, не так ли? – Даже очень хорошая, господин советник! – ответил Керн. – Мыло стоит один франк. – Ну, это не имеет значения! – великодушно ответил Оппенгейм. – Только никому не говорите об этом. И так все делают из мухи слона. – Именно по этой причине, господин советник, я бы и хотел взять ровно столько, сколько оно стоит, – сказал Керн. Оппенгейм немного удивленно посмотрел на него. – Ну, дело ваше. Впрочем, это хороший принцип – не позволять делать себе подарки. Я тоже всегда придерживаюсь этого правила. После обеда Керн продал еще два куска мыла, расческу и три пакетика английских булавок. В общей сложности он заработал на этом три франка. Не рассчитывая особенно на что-то, он забрел, наконец, в прачечную, принадлежавшую Саре Грюнберг. Фрау Грюнберг, женщина в пенсне и с нерасчесанными волосами, внимательно его выслушала. – Вы ведь не профессиональный торговец, не правда ли? – спросила она. – Нет, не профессиональный, – ответил Керн. – И мне кажется, я не слишком-то изворотлив для торговца. – Хотите получить работу? Я как раз составляю инвентарную опись. И дня на два-три у меня найдется работа, Семь франков в день и хорошее питание. Можете прийти завтра в восемь утра. – С удовольствием, – обрадовался Керн. – Но только… – Я понимаю… От меня никто ничего не узнает. Ну, а теперь дайте мне кусок мыла. Трех франков хватит? – Даже слишком много… – Совсем это немного… Это даже мало. И не теряйте мужества! – На одном мужестве далеко не уедешь, – ответил Керн, взяв деньги. – Но к людям рано или поздно всегда приходит счастье. И это уже лучше. – Может быть, вы мне поможете и сегодня? Мне надо прибрать все. Работы часика на два. По франку – за час. Это вы тоже назовете счастьем? – Конечно! – ответил Керн. – Правда, со счастьем тоже многого не сделаешь. – Вы чему-нибудь учитесь, когда находитесь в пути? – спросила фрау Грюнберг. – В пути – нет. Только в промежутках, когда я не в пути. Вот тогда-то я и размышляю обо всем этом и пытаюсь научиться чему-нибудь… Иногда даже у коммерции советников. – А в белье вы разбираетесь? – спросила фрау Грюнберг. – Только в самом простом. Не так давно в течение двух месяцев я в одном учреждении учился шить. Но только самые простые вещи. – Это всегда пригодится, – сказала фрау Грюнберг. – Я даже умею вырывать зубы. Научилась этому лет Двадцать назад у одного дантиста. Кто знает, может быть, именно это умение и принесет мне когда-нибудь счастье… Керн проработал у фрау Грюнберг до десяти часов вечера и получил, не считая ужина, десять франков. Вместе с другими эти деньги составили сумму, которой хватит на два дня и которой Керн обрадовался больше, чем ста франкам, если бы он получил их от коммерции советника Оппенгейма. Рут ждала его в маленьком пансионе, который значился в списке Биндера. Там можно было прожить несколько дней нелегально. Рут была не одна. Рядом с ней на маленькой террасе сидел стройный пожилой мужчина. – Наконец-то ты вернулся! – сказала Рут. – Слава богу! А я уже начала тревожиться. – Ты не должна тревожиться. Когда человек боится, с ним в большинстве случаев ничего не случается. Случается только тогда, когда он меньше всего этого ожидает. – Это софизм, а не философия, – сказал мужчина, сидевший с Рут за столом. Керн повернулся в его сторону. Мужчина улыбнулся. – Присаживайтесь и выпейте за компанию стаканчик вина. Фрейлейн Голланд может вам сказать, что меня бояться нечего. Меня зовут Фогт, и когда-то я был приват-доцентом в Германии. Составьте мне компанию и распейте со мной мою последнюю бутылку… – Почему последнюю? – Потому что завтра я ухожу на некоторое время на государственное содержание. Я устал и должен немного отдохнуть. |