Онлайн книга «Приют Грез»
|
В грезах сладких исчезает. Было так приятно в коричневато-золотистой комнате. В углах гнездились смутные тени, теплый свет лампы падал на руки и лица сидящих. Трикс сняла со стены лютню и протянула ее Элизабет. - Спой, пожалуйста. Ведь завтра меня уже здесь не будет - попросила она. Элизабет взяла лютню и запела своим серебристым голосом: Завтра в путь отправлюсь я, Время распрощаться - Драгоценная моя, Грустно расставаться. Я люблю тебя, и мне Оттого грустней вдвойне, Утаю кручину И тебя покину [10] . В комнате воцарилась тишина. Трикс неотрывно смотрела на Элизабет. Тонкая червонная линия очерчивала филь певицы, а волосы отливали старым золотом, она, слегка наклонясь вперед, пела: Счастье нас с тобой свело, Разлучило горе. Ах, как это тяжело, Ты узнаешь вскоре. Разлучаются сердца, И печали нет конца Для сердец влюбленных, Вдруг разъединенных [11] . У Трикс из глаз закапали крупные слезы. Не грусти и слез не лей, Друга вспоминая, Навсегда в душе моей Сберегу тебя я. Слышишь песню - это твой Вестник вьется над тобой. Прилетел с рассветом Он к тебе с приветом [12] . Все были растроганы. - Давайте прощаться, - хрипло сказал Фрид. - Пусть Трикс еще немного побудет со мной, - возразил Фриц. Элизабет поцеловала Трикс: - Завтра утром я приду на вокзал. Потом Трикс и Фриц остались одни. Фриц молча погасил лампу и зажег свечи перед портретом Лу. Потом взял три бокала, наполнил их, поставил один среди цветов перед портретом, второй - перед Трикс, а третий взял себе. Девушка подняла на него заплаканные глаза. - Теперь ты отправляешься в новую для тебя страну, Трикс. В такие минуты надежду всегда сопровождает страх. Если у тебя будет тяжко на душе, пусть воспоминание о нашем Приюте Грез утешит тебя и подарит прекрасный букет цветов. Ни в чем больше не раскаивайся. Теперь у тебя впереди свой путь. Иди по нему смело. Не робей и не мучай себя бесплодным раскаянием. Раскаяние только мешает. Оно подтачивает душу. Смотри на прекрасный свет впереди и не оглядывайся назад. Эти свечи, горящие перед портретом Лу, - символ твоего прощания с Приютом Грез. Унеси ее портрет в своем сердце. Эта женщина умела любить. И любила очень сильно. Пусть она будет твоим светочем… Ты должна научиться этому- дарить любовь… В любви заключается загадка женщины и ее разгадка… Ее первооснова и ее родина. Прощай, Трикс. И Фриц поцеловал ее в лоб. Она разрыдалась. Но вдруг утихла и выдохнула, запинаясь на каждом слове: - Дядя Фриц… В мою погибшую жизнь вновь вошел свет… Но прежде чем я пойду по пути безмолвия, мне хочется попрощаться с этой жизнью здесь, оставив что-то хорошее. Дядя Фриц, прими единственный дар, которым обладает девушка с улицы: разреши мне на эту ночь остаться у тебя. Она прижалась к нему и спрятала голову у него на груди. Фриц был потрясен. Значит, она решила, что ей придется обречь себя на самоотречение, и вздумала попрощаться со всем, что было в ее жизни. - Дитя мое, - мягко промолвил он, - тебя ожидает вовсе не тишина самоотречения, а мир глубокого душевного счастья. Тебе надо не прощаться с жизнью, а заново ее начинать! Высохшие источники в твоей душе вновь радостно зажурчат, и затерявшиеся родники пробьются на поверхность! Любовь и доброта! Ты спокойно соберешь все это в широкую реку, а река вольется в далекое море. Ты еще сделаешь кого-то очень счастливым, ибо в тебе таится множество сокровищ. - Я… сделаю кого-то… какого-то человека… счастливым? - Да, дитя мое, и ты сама будешь очень счастлива. - Неужели… неужели это правда? - Да! - О, дядя Фриц… Теперь серая завеса исчезла… Я вновь вижу прекрасную страну… Вот теперь я могу уйти… Ах, если бы ты шел рядом! Можно я буду тебе писать? - В любое время, и я тотчас буду отвечать. Если я тебе понадоблюсь, приезжай или напиши - и я приеду. - До свидания… До нашего свидания, дорогой дядя Фриц! Она протянула ему губы для поцелуя. - Прощай, Трикс. Она постояла в дверях и еще раз оглядела мансарду - тихую коричневатую комнату, Окно Сказок, уголок Бетховена с красивым портретом и мерцающими свечами, голову Христа работы Фрица, мягко освещенную свечным пламенем, - тут слезы вновь потоком хлынули из ее глаз, и Трикс, рыдая, выбежала за дверь. X
Наступила зима. Зажглись первые дуговые лампы, знаменуя начало театрального сезона в Лейпциге. Ланна Райнер находилась на вершине своего триумфа, и ее засыпали приглашениями. Директор Музыкального театра в Мюнхене сдержал свое обещание и подобрал издателя не только для «Фантазии в красновато-серебряных тонах» Эрнста Винтера, но и для сборника его песен. Ланна повсюду выступала с песнями Эрнста, так что они вскоре приобрели широкую известность, и ноты быстро раскупались. Вместе с Эрнстом она дала несколько концертов, которые принесли кучу денег. Так что Винтера почти всегда видели рядом с Ланной и приглашали обоих. Правда, в интимные отношения между Ланной и молодым композитором мало кто верил, поскольку певица слыла особой привередливой и разборчивой. Чаще всего предполагалось просто сходство музыкальных вкусов. У директора Музыкального театра был большой званый вечер. Некоторые гости уже прибыли и оживленно беседовали друг с другом. Два господина стояли немного поодаль. - Скажите, пожалуйста, доктор, - обратился к собеседнику более низкий и толстенький из двоих, - я только что услышал, что красавица Ланна тоже приедет сюда. Тощее выразительное лицо второго господина нервически дернулось. - Значит, и ее прихвостень будет тут как тут. - Вы имеете в виду молодого композитора? Говорят, он очень талантлив. - У кого хватает таланта на Райнер, может быть доволен судьбой. - Вы все шутите, доктор. Она могла бы выбрать себе кого-нибудь другого. - Вот именно, раз у нее уже есть этот. - Вы разжигаете мое любопытство. - А вы что - совсем не разбираетесь в женщинах? Тогда слушайте. Райнер - красивейшая баба. Согласны? |