Книга Черные псы пустыни, страница 69 – Джастин Аллен

— Это что?

— Просто горячая вода. Можешь умыться.

Андер уставился в воду.

— Ну как? — спросил Изин. — Что видел?

— Где?

— Народ думает, что ты бредишь предстоящей битвой, с демонами во сне ругаешься…

— Готовы сниматься?

— Почти все. Воры, как всегда, последние. У Кадеша есть больные, с сыпью. Может быть, раздражение от пота.

— От разведки ничего?

— Ничего.

Андер зевнул.

— Знаешь, пожалуй, я действительно в этот раз впал в транс. Давно таким измотанным себя не чувствовал.

— Умойся. Сразу полегчает.

— Откуда эта чашка?

— В мешке лежала. Я раньше никогда из меха не пил.

Андер глотнул воды. Тепло растеклось по телу. Он разом вытянул все содержимое чашки.

— Выходить надо, пока дождь не хлынул в полную силу.

Изин кивнул.

Андер подумал, что это, возможно, их последний разговор. Согласно его плану, жрецы распределялись по рядам, у каждого свой участок. Место Изина в центре, сразу за Кадешем. Что он там будет делать, Андер не представлял. Только бы не пришлось ему отступать или контратаковать — ни о том, ни о другом Изин не имел представления. Андер вдруг осознал, насколько он сблизился с Изином. Вот уж несколько недель они вместе. Изину он обязан своими успехами. «Без него не было бы войны, — подумал Андер. — Не было бы справедливости».

— Следят, сволочи, — указал он на холмы, покрытые высокой рыжей травой. — Затаились.

Изин кивнул.

— Всю жизнь дожидался этого дня.

Жрец улыбнулся. Андер подождал, не скажет ли он чего-нибудь. Но что тут сказать? Поздравить? Успеха пожелать? Но это значило бы признать, что вся война ведется ради осуществления мести одного-единственного человека. Изин такого допустить не мог. Слишком многое поставлено на карту.

— Я готов. — Андер накинул на голову капюшон. — Дожить бы до конца.

Первая смерть ворвалась в их отряд на рассвете.

Они огибали южное предгорье Мурата. Еще четыре-пять часов марша — и перед ними Дагонор. Даже дождь им не помеха. Некоторые еще маялись поносом, но не отставали. Ячменное Зерно гордился своими людьми. Упорные парни, ничего не скажешь!

И вдруг один из воинов зашелся неудержимым кашлем, схватился за грудь и рухнул. Когда Ячменное Зерно до него добежал, он уже не дышал. Кожа покойника быстро остывала.

— Что случилось?

Соседи мялись и испуганно переглядывались.

— Как его звали?

— Кажется, Джабал. По прозвищу Бочонок. На дудочке играл…

— Он был болен?

— Кашлял сильно. Нехорошо кашлял.

Ячменное Зерно задрал рубаху умершего. Грудь покрывали язвы, расчесанные до крови. Особенно зловеще они выглядели ближе к подмышкам.

— Есть еще у кого-нибудь такое?

Поднял руку парень, ненамного старше Ламеха, тощий и бледный.

— Покажи.

Парень задрал рубаху. Такая же сыпь, но еще не почерневшая.

— Как себя чувствуешь?

— Да ничего, терпимо.

«Может, он от страха такой бледный», — с надеждой подумал Ячменное Зерно.

— Кто еще болен?

Молчание.

— Чего боитесь? Лучше скажите.

Поднялись еще три руки.

— Все?

Еще одна рука.

— Идти можете?

Все четверо утвердительно закивали. Выглядели они, конечно, неважно, но кто из всей группы смотрелся молодцом после таких мытарств? Даже сам командир…

— Что ж, тогда вперед, — приказал Ячменное Зерно.

Все молчали.

— Что с Джабалом? — спросил Ламех.

— А что мы можем для него сделать? Надо идти, — повторил Ячменное Зерно. — Вперед, вперед!

Группа потащилась дальше. Ламех бросил последний взгляд на покойника. По багровому животу колотили тяжелые капли. Дождь усиливался.

Ламех вдруг вспомнил, что звали умершего не Джабал, а Джубал. Молодая жена и ни одного ребенка. Некому унаследовать его любовь к музыке. Ламех подумал о своем отце. Что хотел бы тот передать своему сыну? «Лодки, — пробормотал он себе под нос. — Конечно, лодки. Перед тем, как ногу потерял, он лодками занимался».

Пора. Ламех нагнулся и нашарил в мешке покойника его инструмент — четыре тростинки, связанные шнурком. Ламех сунул флейту в свой мешок и побежал догонять отряд.

— Чего мы ждем? — спросила Ада, в очередной раз меняя позу. Она уже и на ладонях посидела, и спиной к стене прислонялась, и на бок перекатывалась, но так и не смогла устроиться. Слишком жесткий камень. — Мы сидим здесь уже… — она не имела представления о времени. — Уже жуть сколько времени. Не узнали ничего, и Джареда не ищем.

— Ты почти права. Мы выяснили, что эта пещера почти заброшена. За все время только один воин прошел.

— Где? — Ада уставилась в кромешную тьму. — Ты слышал шаги?

— Пес почуял. Я прислушался и тоже заметил.

— А откуда знаешь, что воин?

— По обуви. И еще меч на поясе скрипел.

Ада вытерла ладони о штаны. Руки вспотели при простом упоминании о страже.

— Что будем делать? — спросила она.

— Я так понял, что ты засиделась… Надо бы кому-нибудь из нас прогуляться… оглядеться.

«Кому-нибудь из нас. — Ада прикусила губу. — Не „нам”. Не „мне”. Он меня имеет в виду». Ада догадалась, почему. Она знает язык нифилим.

— А собаку взять можно?

— Нет.

Ада ждала объяснений, но Урук всегда говорил лишь самое необходимое. Что ж, она спросит.

— Почему?

— Если тебя поймают, мы с Псом тебя выручим. — Урук положил руку ей на колено. Рука тяжелая. Тяжесть приятная, успокаивающая. — Одна ты лучше спрячешься. Пес дышит шумно.

Ада сжала его руку.

— Держись как можно незаметнее. Тихо-тихо.

Ада попыталась представить, что случится, если ее схватят. Странно, не получилось. Урук все изменил в ее жизни. Ей даже чуть-чуть хотелось, чтобы ее поймали и чтобы Урук примчался ее спасать. Тут же в душе зашевелилась тревога: а если он не сможет? или не захочет?

— Ну, я пойду, — решилась она. — Чем скорей…

— Мы тебя проводим до вершины холма.

— Смотри, — шепнул ей Урук.

Впереди цепочка факелов в очередной раз раздваивалась. Более яркая и частая череда факелов вела вниз под уклон. Вторая сворачивала влево и спускалась еще более круто, теряясь во тьме. Факелы казались звездами, отраженными поверхностью ночного пруда.