Онлайн книга «Время жестоких чудес»
|
Но если он начнет припоминать, что с ним было после того, как его оглушили, он точно не отдохнет. Пластун улегся поудобнее и быстро утонул в чутком сне без сновидений. Завтра ему предстоял трудный день. Кто-то ходил в тумане, блуждал, разыскивая что-то постоянное во внешнем мире, и наконец споткнулся о подходящее. Имя… Когда-то было имя, настоящее имя, которое ему дали отец и мать… но потом он забыл его и назвался… Грик Используя этот лоскуток воспоминаний как точку опоры, он осторожно потянул себя из тумана беспамятства. Грик приподнял веки с таким трудом, словно на ресницах повисли все девяносто девять Грехов. Резкий, как оплеуха, запах… По лицу снова прошелся холод, он сообразил, что то светлое пятно, которое он видит перед собой, – лицо сампо Виттора. С трудом протянул руку и отстранил от своего лица мокрую тряпку. – Очнулся? – Он не услышал, угадал. Уже знакомое ощущение ограничения – слепая земля давит, проникает в его мысли и чувства. Побег не удался. – Это уж точно. – Голос Виттора, Грик не понял, то ли он сказал вслух, то ли сампо прочитал мысли. Скорее второе, когда он попытался говорить, к букету неприятных ощущений прибавилась сухость и саднящий зуд в горле, словно обработанном акульей шкурой. – Что… было?.. – Это ты нас спрашиваешь? – подивился сампо. – Кто сбегал, я или ты? Кто-то хихикнул и осекся, когда Грик повернулся в ту сторону. Зрение еще не в полной мере вернулось к нему, но он узнал ощущение мыслей светловолосого. От движения голова разболелась пуще прежнего, и он осторожно опустился на шкуры. Снова полоска едучей плесени оказалась у него под носом. Он оттолкнул руку, полежал немного и попытался подняться, сампо помог. Мягкими касаниями Живы Грик исследовал огромный синяк на плече. Как бы кость не треснула… В памяти мелькнуло темное небо, блеск клинков… Сампо что-то спрашивал, но Грик молчал, пытаясь разобрать что-нибудь в темноте землянки. – Почему я не вижу? – перебил он сампо. Виттор заставил его задрать голову, посмотрел прямо в глаза: – Помутнение. Это бывает, это пройдет. – Когда? – Через неделю, может, раньше. Грик покопался в памяти. Временная частичная слепота бывает или от мысленного перенапряжения, или от сильного психического удара. – Кто-то мне опять крепко врезал, – сказал он, морщась от пульсирующей глубоко в голове боли. – Мне почему-то тоже так показалось, – сказал Виттор, обрабатывая огромную шишку. – К счастью, череп у тебя крепкий. Сотрясение, и только. – Сотрясение, и только, череп у него крепкий. Походит недельку с головной болью, ну и глаза… – Тут Кати замялась. Майнус кивнул, размышляя о чем-то своем, сделал знак девушке вернуться к больным. – Не так уж сильно я его стукнул, – добавил Кор, следуя за стариком между лежаками. Рита, беременность которой была уже заметна, все никак не желала утихомириться, но ей поневоле пришлось уступить часть забот своей ученице. И та неплохо вела дела, отметил Кор. По травному дому сновали сиделки, разносили травы, поили мясным бульоном, просто развлекали разговорами. Была в сиделках и Лина, ухаживающая за Геражом, который в последнем партизанском рейде получил «пару царапин», как он выразился сам. Майнус неслышно подошел и прислушался к тихому разговору. Гераж жаловался, как ему надоело валяться в лечебнице, Лина посмеивалась: – Ты брюзжишь точь-в-точь как дядя Майнус. Потерпи еще пару деньков и можешь дальше отправляться искать, где сложить свою молодую буйную головушку… – Она шутливо щелкнула его по лбу. Гераж ловко перехватил руку: – Уж не обманывают ли меня глаза, сестренка?! Никак, мозоли от шиная, чтоб мне навсегда на этой койке остаться, если это не так! Лина отдернула руку, покраснела и уже готова была обрушить на братца громы и молнии, как у нее за спиной кашлянул Майнус. Лина подскочила с койки и замерла. Осторожно повернулась. – Руку, – сказал Майнус. Лина протянула руку. – Правую, – уточнил Майнус. Зрячие пальцы слепца слегка пробежались по мозолям. – Ты нарушила взятый с тебя зарок, – уронил он. – Угу. – Лина смотрела в пол. – Уже давно… – Ты знал? – спросил Майнус Кора. – Не-а, – ухмыляясь, ответил вой, подмигнул девушке – не робей, мол. – Но не удивлен. – Ты могла бы попросить мать снять запрет. Ты могла бы попросить, чтобы я учил тебя… – Старик тщательно изучил руку племянницы, поднес к лицу и обнюхал, чуть не попробовал на вкус. – Похоже, ты чересчур торопишься и уделяешь больше времени хитрым приемам, не утруждая себя повторением пройденного. Лина молчала. – Вечером. На игровой поляне. – Старик повернулся и вышел из лечебницы, впервые за много лет едва не промахнувшись мимо двери. – Ай! Вечером на игровой поляне Лина уронила меч и затрясла рукой, приплясывая на месте и бормоча ругательства. – Заткнись. Подними. К бою. Девушка глянула исподлобья, пряча злые слезы, подобрала меч левой рукой. Дядя сделал неуловимое движение своим – деревянным, стальной меч бросил по поляне солнечные зайчики и вонзился в землю. – Незачем хитрить, то, что просто, зачастую наиболее эффективно. Подними. Лина закусила губу, он не видел этого, но знал. Помнил точно такое же упрямое выражение лица у ее матери. Надо сказать, ударят в подбородок, останется с пухлыми губками… Девушка затянула царапины и подхватила меч. Майнус попятился под градом ударов, серая хламида вдруг окрасилась кровью. Лина ойкнула, опустила меч и полетела кувырком. Попыталась вскочить, охнула и села наземь. Дядя зажал края царапины, и ранка немедленно взялась коркой. – Перестань реветь. Встань. К бою. Какое-то время Майнус гонял племянницу по всей поляне, внезапно остановился, точно угадав момент, когда она готова была свалиться от изнеможения. – Этот меч слишком тяжел для меня, – прохрипела Лина, разминая онемевшие от усталости мышцы. – Вряд ли твой противник примет этот довод. – Майнус перекинул свой еще более тяжелый шинай из руки в руку, вытер правую о плащ. – К бою. Даже Алек, который все еще путается в собственных соплях, дерется лучше тебя. – Он начал учиться раньше, и он парень! Майнус расхохотался во все горло, Лина покраснела жарко – она только что уверяла дядю, что может биться не хуже парней. – Это ничего не значит. Ну, почти ничего. Кстати, парень, поди-ка сюда. Изрядно смущенный Алек вылез из кустов. |