Онлайн книга «Изящное искусство смерти»
— Но у нас нет необходимых для леди санитарных помещений, — запротестовал начальник. — Вы имеете в виду туалет? Беккера позабавило то, как покраснел от смущения толстый начальник. Он вспомнил, как в самом начале знакомства Эмили и его вгоняла в краску своими откровенными выражениями. — Ну, мисс, я… — А если я остановлюсь в гостинице напротив, мне, вполне вероятно, перережут глотку. Меня такой вариант не устраивает, так что я выбираю здешний туалет. — Но придется выделить вам охранника, — сказал надзиратель, — а в тюрьме и так народу не хватает. — Не нужно никакого охранника, — заявил Беккер. — Я останусь с мисс Де Квинси. — Это совершенно против правил! — А вы представьте себе, что напишут газеты и что скажет лорд Палмерстон, если меня зарежут из-за вашей халатности, — спокойно заметила Эмили. — Слушайте, у меня уже голова разболелась, — вмешался Райан. — Беккер, разбирайтесь тут, а мне нужно продолжать расследование. Он открыл дверь и по затянутой туманом дорожке направился к воротам тюрьмы. Пользуясь всеобщей растерянностью, пока начальник и надзиратель соображали, что сказать, Эмили прошла в комнату и уселась на койку с таким видом, будто это была ее собственность. — Очень хорошо, — произнес наконец начальник. — У меня еще есть важные дела. Интересно будет узнать, как вам понравится провести ночь в тюрьме. — А я должен проследить за раздачей пищи, — сообщил надзиратель. — Посмотрим, как вам понравится здесь в одиночестве. — Она будет не одна, — напомнил Беккер. После того как начальник тюрьмы и остроносый надзиратель вышли в дверь следом за Райаном — демонстративно при этом ею хлопнув, — Беккер присоединился к Эмили. Помещение было маленькое и холодное и освещалось единственной газовой лампой, висевшей под потолком. Из мебели, помимо койки, в комнате имелись лишь обшарпанный стол да стул. На стене на крючках висели дубинки и наручники. Эмили поплотнее закуталась в пальто и неподвижно застыла на койке. — Начальник тюрьмы был прав, — нарушил молчание констебль. Эмили на него даже не посмотрела. — Здесь для вас неподходящее место, — продолжил Беккер. — Мое место рядом с отцом. — Такая преданность достойна восхищения. — И? — И — что? Эмили наконец повернулась к Беккеру. — У меня такое впечатление, что вы хотели добавить что-то вроде «но у всякой преданности есть границы». — Нет. Вовсе нет. Я действительно считаю, что вы достойны восхищения. Беккер сел за стол. — Это так? — Это так. Эмили смерила его взглядом. — И вы больше не хотите ничего добавить? — Ничего. — Вы меня удивляете, констебль Беккер. Неожиданно входная дверь открылась, и, принеся с собой дуновение холодного воздуха, на пороге появились давешний надзиратель и с ним еще три тюремщика. Они толкали перед собой тележки, уставленные металлическими мисками. — Гляжу, вы еще здесь. Привезли для вас ужин. Уверен, вам понравится. Он с широкой ухмылкой поставил на стол две миски, потом вышел из комнаты и отпер дверь одного из коридоров, чтобы охранники могли раздать пищу заключенным. Миски от длительного и небрежного использования имели на поверхности вмятины и зазубрины. Когда Беккер увидел содержимое, он понял, почему нахальный надзиратель улыбался. На ужин заключенным предлагалась маленькая порция картошки с жирным и неаппетитным бульоном, в котором плавали кусочки чего-то, отдаленно напоминающего мясо. — Я должна узнать, выдержит ли желудок отца эту пищу, — сказала Эмили. Она встала, подошла к столу и осмотрела скромный тюремный ужин. — Такую еду заключенные обычно и получают, — извиняющимся тоном произнес Беккер. — Но это же прекрасно! — Правда? — С более грубой пищей желудок отца не смог бы справиться, но мне необходимо ее попробовать и убедиться, что она достаточно пресная. — Эмили удивленно посмотрела на стол. — Надзиратель забыл оставить нам столовые приборы. — На самом деле он не забыл, — пояснил Беккер. — Из соображений безопасности заключенным не дают ни ложек, ни вилок, не говоря уже о ножах. — Они кушают руками? — Они подносят миску ко рту и просто выхлебывают содержимое. Эмили кивнула и взяла миску. — Что вы делаете? — Другого способа нет. — Погодите. У меня есть одна вещь. Только, пожалуйста, отвернитесь ненадолго. — Но… — Прошу вас, — повторил Беккер. — Мне нужно кое-что сделать, а я не хочу оскорбить вас. Эмили начала было возражать, но уступила и отвела взгляд в сторону. Констебль задрал правую штанину и вытащил нож из ножен, закрепленных чуть выше лодыжки. Подобной хитрости он научился у инспектора Райана. — Все готово. Можете поворачиваться, — сказал Беккер и положил нож на стол. Эмили даже бровью не повела и не удивилась, как будто считала естественным, что каждый мужчина носит под брючиной нож. Девушка порезала картофелину, нерешительно положила кусочек в рот, пожевала и наконец произнесла: — Это самая безвкусная картошка, которую я ела в жизни. То, что надо для отцовского желудка. — В таком случае я попрошу надзирателя передать вашу благодарность повару. Эмили одарила полицейского улыбкой. — Вам еще, можно сказать, повезло. Я, по крайней мере, не ношу эти кринолиновые уродства. Они бы создали вам с инспектором Райаном массу неудобств. — А то, что носите вы, называется «блумерсы», если не ошибаюсь? — Да. Их назвали так по фамилии женщины, которая первая стала продвигать подобный стиль в массы. К сожалению, пока ее сторонников меньшинство. А вы, констебль Беккер, как считаете: для женщины нескромно демонстрировать, как двигаются ее ноги? — Нескромно? — Лицо констебля залилось краской. Он удивился, так как полагал, что уже привык к выходкам Эмили и она больше не способна его смутить. — Я… — Если так, — не дала ему договорить девушка, — то разве не нескромно со стороны мужчин выставлять напоказ свои ноги? — Я… ммм… я никогда об этом не думал. — Сколько весит ваша одежда? — Моя одежда? — Лицо Беккера стало напоминать цветом свеклу. — Ну… в это время года, полагаю, где-то восемь фунтов. |