Книга Изящное искусство смерти, страница 63 – Дэвид Моррелл

— Я отнесу, — вмешался Беккер.

Он взял платок и передал Эмили.

Продолжая глядеть в угол, девушка поднесла платок к лицу и сказала приглушенным голосом:

— Благодарю вас.

— Вернемся к Канту, — предложил Де Квинси.

— Ей-богу, — вздохнул Райан, — неужели у нас нет более важных тем для обсуждения?

— Этот философ поднял вопрос о том, существует ли объективная реальность, или же все это просто проекция нашего сознания.

— Я совершенно не понимаю, о чем вы говорите.

— Поймете.

Де Квинси вышел из-за стойки и внимательно осмотрел тела двух посетителей, которые будто бы заснули перед своими стаканами.

Потом он повернулся к столику возле камина, за которым в сходных позах застыли еще трое мужчин, а также официантка. Рядом с ними на столе стояло блюдо с хлебом и сыром, запятнанными кровью. Де Квинси точно так же приподнял голову официантки и изучил ее прежде сиявший белизной передник. И наконец подошел к последней жертве, констеблю, который лежал на столике у окна, сжимая в руке чайную чашку.

— Великолепно. Уставшие за день люди зашли вечерком в таверну. От вина и тепла они так разомлели, что уснули прямо за столами. Кровь, конечно, вносит определенный диссонанс, но искусство все построено на контрастах. А еще один диссонирующий элемент обнаружился, когда я поднял их головы. Забудьте об аккуратных разрезах, сделанных бритвой. Теперь это уже больше похоже на расчлененку. За мирным фасадом скрывается удивительная жестокость. Изящное искусство!

Райан пробурчал себе под нос что-то неприличное и прибавил уже громче:

— Вы так и не сказали ничего, что помогло бы мне поймать ненормального, учинившего эту бойню.

— Вы думаете, инспектор Райан, это дело рук ненормального?

— Определенно! Денег он не взял. Жестокость просто неописуемая.

— Мой брат Уильям был таким неуправляемым, что родители отправили его жить и учиться в частную школу.

— Не вижу, как это относится к нашему делу. Кажется, лауданум помутил вам разум.

— После скоропостижной смерти отца моя матушка вернула Уильяма домой в Манчестер в надежде, что он исправился. Но надежды ее не оправдались. Уильям был неугомонным хулиганом, он постоянно выдумывал всяческие дурацкие забавы, в которых всем остальным приходилось принимать участие. Он читал нам совершенно бессмысленные лекции, которым мы должны были с почтением внимать. Он заставлял нас играть в такие игры, где тем или иным способом проявлял жестокость в отношении нас. Он выдумывал сказочные страны, которыми мы с ним правили, эти страны враждовали между собой, и в конце концов он всегда завоевывал мою страну и уничтожал ее. Он издевался над кошками: привязывал к ним простыни и скидывал с крыши; хотел проверить, может ли сделать парашют. В то время я жил в непрерывном страхе.

— Но какое это имеет отношение…

— В конце концов своим жестоким поведением он довел нашу матушку, и она снова отправила его из дома. Редко в своей жизни я испытывал большее чувство свободы, чем тогда, когда брата посадили в карету и увезли прочь. Я часто задумывался, какие жуткие преступления он мог бы совершить, если бы не умер в шестнадцатилетнем возрасте.

Де Квинси отвернулся от трупов и посмотрел в лицо Райану.

— Буквально сразу же после того, как Уильяма отправили в Лондон, произошел один странный случай. У закрытых ворот нашего имения появилась собака. Потом она побежала вдоль границы имения. Меня заинтересовал необычный облик животного, и я последовал за ней. По границе протекал ручей, и это было большой удачей: собака не смогла бы на меня наброситься. Я внимательно посмотрел в ее глаза и обнаружил, что они затянуты поволокой, словно собака спит, но в то же время в них блестела влага. Вокруг рта скопилось большое количество белой пены.

— Собака была бешеная, — заключил Райан.

— Точно. Только присущая взбесившимся животным водобоязнь удерживала ее от того, чтобы броситься на меня. По дороге пробежали несколько мужчин; они гнались за собакой. Животное оторвалось от них, но вскоре мужчины вернулись и рассказали, что догнали собаку и убили. Позднее я узнал, что она покусала в деревне двух лошадей, одна из которых заразилась бешенством. Скажите, инспектор, вы верите, что эти убийства совершил сумасшедший, взбесившийся гомо сапиенс, не могущий устоять перед неконтролируемыми и непреодолимыми побуждениями?

— А как иначе можно объяснить эту невероятную жестокость?

— Если убийца не контролировал свои порывы, как вы объясняете то, что он так тщательно расположил тела жертв? Субботним вечером он умышленно спрятал трупы за прилавком и за дверью, чтобы оказавшегося на месте преступления ожидали одно за другим шокирующие открытия. В данном случае он придерживался другой методы: разместил трупы таким образом, что они казались спящими людьми и в таких позах на расстоянии невозможно было разглядеть чудовищные раны на горле, нанесенные крюком ломика. Зато каждого, кто подошел бы ближе, ожидал большой и неприятный сюрприз. И даже несмотря на то, что возле таверны у уличного фонаря дежурил полицейский, убийца, рискуя быть схваченным, все же потратил время, чтобы создать произведение искусства. Люди, не контролирующие свои поступки, так себя не ведут.

— Как ни странно, я понимаю вашу логику.

— Иммануил Кант задался вопросом: существует ли объективная реальность, или же все вокруг является просто проекцией нашего сознания?

— Теперь опять не понимаю.

— Инспектор Райан, когда вы смотрите на звезды, где они находятся по отношению к вам?

— Простите?

— Скажем, они над вами?

— Конечно.

— Но Земля имеет форму шара, так ведь? Лондон находится не на Северном полюсе, а примерно на одной третьей расстояния по меридиану от полюса. Мы стоим, некоторым образом, наклонившись. Только сила притяжения удерживает нас и не позволяет сорваться и улететь в космос.

У Райана, похоже, начинался очередной приступ головной боли.

— Да, Земля имеет форму шара, так что вполне логично, что мы стоим внаклонку. Но нам всегда кажется, будто мы находимся на самой верхней части.

— Инспектор, полагаю, сам Кант не смог бы выразиться красноречивее. В самом деле, нам кажется, что мы находимся на вершине, хотя в действительности — на одной из сторон. Мы ведем себя и совершаем поступки, исходя из предположения, что контролируем наше видение реальности, но реальность ведь может быть самой разной. Скажите-ка, а что будет, если вы вдруг окажетесь на противоположной стороне земного шара и взглянете на звезды?

— В этом случае… — Райан явно чувствовал себя неуютно, — если верить вашим рассуждениям, я буду висеть, удерживаемый за ноги вниз головой, и смотреть… — инспектор поперхнулся, — вниз.

— И под вами будет простираться это громадное пространство, уходящее в бесконечность.