Онлайн книга «Демоны вне расписания»
|
Это была хорошая идея, однако уснуть Насте не удалось, и к ней искрами неправильного китайского фейерверка долетали обрывки фраз, которыми обменивались ушедшие в дальний угол комнаты Филипп Петрович и лыжник в черном по имени Иннокентий. Понять это было решительно невозможно, будь даже Настя на пике своих мыслительных способностей, а уж теперь… Филипп Петрович говорил про «наследника», про «вызов», про «амнезию» и про Давида Гарджели. И еще он говорил много слов, значение которых Настя вообще не могла понять. Иннокентий говорил меньше и повторял одни и те же, довольно простые и общеупотребительные слова: «не забыл», «вернуть» и «стерва». Когда он употребил слово «стерва» раз в десятый, Настя не выдержала: – Хватит уже, а?! То – шею сверну, то – стерва… Иннокентий улыбнулся: – Так это я не про тебя. Есть женщины, по сравнению с которыми ты – просто ангелочек. Хотя ты отрубила мне два пальца и не торопишься их возвращать. Он приблизился к Насте, присел рядом с креслом и внимательно посмотрел ей в глаза. – Она плохо себя чувствует, – обеспокоенно сказал Филипп Петрович. – Не торопи события… – Ты сам мне только что сказал, что времени нет, – не оборачиваясь, ответил Иннокентий. Он аккуратно стянул перчатку с правой руки, и Настя в десятке сантиметров от своего лица увидела широкую мужскую ладонь с зияющим прогалом между большим и безымянным пальцем. Комок подкатил к горлу, но Настя удержала его там и, преодолевая брезгливость, рассмотрела изувеченную руку повнимательнее. – Узнаешь? – спросил Иннокентий. – Я ведь тебя попросил тогда – не трогай. Зачем ты их подобрала, а? Замечательный вопрос. Настя и сама спрашивала себя зачем. Убедительного ответа не получалось. Самый правдоподобный ответ был – от страха. – Скажите спасибо, – сказала Настя, – что я их потом не выбросила. – Спасибо, – сказал Иннокентий. – С меня уже две шоколадки. – И вообще… – Тошнота отступала от горла, и Настя осмелела. – У вас на руке все давно затянулось… Ни шрамов, ничего. Как будто… – она хотела сказать «как у куклы», но сообразила, что сравнение с куклой не покажется Иннокентию комплиментом. – Это точно ваши пальцы? – Мои, – засмеялся Иннокентий. – У меня есть доказательства, против которых не попрешь. Ну вот, – обернулся он к Филиппу Петровичу, – твоя подопечная понемногу приходит в себя. Она уже вспомнила, как откромсала мне два пальца. – Еще я помню, как в вас воткнули меч. По самую рукоятку. – Ну и что? – Вы должны были умереть. – Как это – должен? Я что, обещал тебе умереть, если в меня воткнут меч по самую рукоятку? Даже если это меч Миши Гарджели… – Люди обычно после такого умирают. – Настя… – кашлянул Филипп Петрович. – Видишь ли… – Тебе надо вспомнить, что было до того, как ты умудрилась отрубить у меня два пальца, – сказал Иннокентий. – Помнишь подвал в доме Гарджели? Помнишь, в каком виде ты меня нашла? Люди обычно не выживают, если их по сорок лет держат в цепях без еды и питья. – Там были не вы, там был старик, – сказала Настя. – Там был я, – улыбнулся Иннокентий. – Помнишь, ты намочила руки в какой-то луже, и я облизал тебе ладони… – Меня сейчас вырвет… – Какие мы нежные! А ведь вода там тоже была явно не дистиллированная, но я ведь не жаловался! Потом мы поднялись по лестнице, я проломил дыру в старой двери, и мы выбрались в сад… Ты это помнишь? – Это был старик, – упрямо повторила Настя. – Думай, что ты говоришь. Много ты видела стариков, которые проламывают кулаком двери? Это просто тело было подержанное. И те люди, которые тебя отправили в дом Гарджели, знали об этом и приготовили новое тело, чтобы я мог сразу в него перескочить. Ты, конечно, скажешь, что люди обычно не перескакивают из тела в тело… – Конечно. – Получается, что я не человек. – А кто же вы? – Как я уже говорил – набор из несчастливых происшествий и вопросов, на которые нет ответов. Ты хочешь, чтобы я назвал биологический вид, к которому я принадлежу? – Желательно. – А хрен его знает, Настя. Я точно знаю, что, когда мое тело дряхлеет и умирает, надо перескочить в более молодое тело и жить дальше. Вот и все. – И давно вы этим занимаетесь? Иннокентий усмехнулся, но как-то невесело. – Даже женщина в свои жалкие сорок лет не любит, когда ей напоминают о возрасте, а уж я… Я предпочитаю об этом не думать. Иначе мне становится очень тоскливо. – Я не видела, как вы перескакивали из тела в тело. Я помню старика, который еле волочил ноги… А потом мне показали молодого парня в состоянии комы… – Это и было мое новое тело. – Он был похож на вас, – вспоминала Настя, – но лицо было немного другое. А вот… Она посмотрела на волосы Иннокентия и увидела серебряный отблеск у корней, волшебным образом переходящий затем в цвет непроглядной ночи. – Требуется некоторое время на адаптацию к новому телу, – пояснил Иннокентий. – Нужно обжиться, натянуть его на себя. Ну, как новый костюм. Кое-где надо перешить… Неудивительно, что лицо слегка изменилось. Оно еще будет меняться. Чуть-чуть. Настя поняла, что Иннокентий говорит правду он менялся. Тому парню, которого ей показывали Лиза и Покровский, было максимум лет двадцать; сегодняшний же Иннокентий выглядел лет на двадцать пять – двадцать семь. Никакого юношеского румянца, никакой угловатости – поджарый и самоуверенный молодой мужчина… Хотя раз он не считал себя человеком, то и мужчиной называть его было бы неправильно. А как? Самец? Ну, это уж было чересчур по-животному… – Настя, – Филипп Петрович все-таки отодвинул в сторону Иннокентия, – получается, что вы довольно хорошо помните всю эту историю… Ну, про побег из дома Гарджели. А вот насчет Дениса по-прежнему не можете вспомнить ничего… Слово «Денис» прозвучало для нее абсолютно стерильно и безжизненно. Настя отрицательно мотнула головой. Лицо Филиппа Петровича было в этот момент таким расстроенным, что Настя бросила раздраженно: – Вам надо было спросить у Покровского или у Лизы, почему я ничего не помню! Это ведь они полоскали мне мозги… При упоминании Покровского и Лизы Филипп Петрович вопросительно посмотрел на Иннокентия, а тот пожал плечами. – …это они отправили меня к Гарджели, это они засунули в меня эту штуку… Настя выкрикнула это и увидела две пары заинтересованных глаз. – Что вы имеете в виду? – осторожно поинтересовался Филипп Петрович. – Эту штуку! – Настя яростно ткнула пальцем в направлении собственной шеи. – У меня под кожей! Которую они могут взорвать в любой момент! |