Онлайн книга «Демоны вне расписания»
|
– Фотографию из университета взяли. Это я для студенческого билета снималась. – Понятно. – Это Покровский, да? Они хватились и теперь ищут меня… – Нет, это не Покровский. – Филипп Петрович взял у Насти плакат и показал на маленькие буковки в нижнем левом углу. – Типография издательского дома «Райдер», тираж сто тысяч экземпляров. – Ну и что? – Издательский дом «Райдер». – Мне это ни о чем не говорит. – Ты что, серьезно? Издательский дом «Райдер» принадлежит семье Гарджели. «Райдер Моторс», «Райдер Констракшн» – это все части их семейной корпорации. – Миша не говорил про это, он говорил, что просто распоряжается деньгами, которые получил по наследству. – Да, правильно, вот и корпорацию «Райдер» он получил по наследству. Теперь эта корпорация досталась Давиду. А Давид ищет вас, Настя. – Надо бы подстричься. И покрасить волосы, – решительно сказала Настя, глядя на свое изображение. – Не помешает. А еще лучше было бы выяснить, что же случилось в ту ночь с Михаилом Гарджели. Да, если бы мы это знали, то я бы мог связаться с Давидом и попробовать объяснить ему ситуацию… Объяснить ему, что ты тут ни при чем. Объяснить ему это будет трудно, но я бы попытался… – А я тут на самом деле ни при чем. Когда я в последний раз видела Михаила, он был жив и здоров. Мы вернулись из театра, он сидел в кресле и читал газету, а я пошла наверх… – Настя вспомнила, что последовало за этим ее походом наверх, и замолчала. На месте Давида Гарджели она бы, наверное, тоже заподозрила пассию старшего брата в злом умысле: появилась какая-то странная девица, окрутила Давида, а потом выпустила важного пленника, а потом Михаила нашли мертвым… Да уж, тут есть жирная, плодородная почва для подозрений, которые неизбежно вымахают до небес и скрутят своими смертельными побегами всех, кто окажется в досягаемости. – Уберите. – Настя осторожно отодвинула от себя сложенный плакат, как будто под ним спряталась змея. – Уберите это от меня, выбросьте куда-нибудь… – Их напечатано еще сто тысяч штук, – напомнил Филипп Петрович. – Мы можем порвать этот листок, сжечь его и развеять пепел по ветру, но что это изменит? – Я подстригусь, – повторила Настя. – И это хорошо, но у Давида Гарджели достаточно денег и связей, чтобы пустить по твоему следу таких людей, которых не обманешь ни прической, ни пластической операцией. – И где же выход? – Настя смотрела, как торжественно вышагивающий официант несет ей дымящийся бифштекс, но воодушевления от еды уже не испытывала. – Тебе нужно все вспомнить. Да, все вспомнить. Филипп Петрович взял кофе, поднес к губам, но не стал пить, а лишь втянул носом аромат. Ноздри напряженно задергались, потом Филипп Петрович буквально смочил губы в напитке, затем сделал первый осторожный глоток, подумал и одобрительно посмотрел на официанта. Тот сдержанно кивнул и удалился, напомнив Насте киношный тип английского слуги, который считает своего хозяина-аристократа полным идиотом, но не позволяет этому мнению прорваться наружу. Почти не позволяет. – Потрясающе, – пробормотал Филипп Петрович. – Пять и три… – Как я могу вспомнить? – перебила его Настя. – Я не видела и не слышала, как убивали Михаила, что я могу вспомнить?! Вот он, – Настя кивнула на Иннокентия, – он тоже там был, и он тоже ничего не помнит. – Я – другое дело, – сказал Иннокентий, оторвавшись от каких-то своих мыслей. – Я умер в одном теле и еще не возродился в другом. Как я мог что-то видеть? А ведь ты не перескакивала из одного тела в другое, так что… – А что ты вообще делал в подвале у Гарджели? – Висел на цепях. – Сорок лет, да? – Примерно. Сорок… Или пятьдесят. Вообще-то, был небольшой перерыв, года на два, но проще считать все это за один срок. – Так зачем они тебя туда засадили? Иннокентий посмотрел на Филиппа Петровича но тот молча пожал плечами и занялся своим невероятным кофе, как бы говоря Иннокентию – разбирайся сам. – Старые враги, – коротко сказал Иннокентий. – Давняя история, я уж и забыл про нее, а Гарджели все помнят… – Что они помнят? – Много чего. То есть я хочу сказать, что это не вражда между мной и Мишей Гарджели, это вражда между мной и всеми Гарджели. – Что же ты им сделал? – Ничего особенного. Ты давай ешь побыстрее, а то мы опоздаем… – Филипп Петрович, что он сделал? – Ну, как всегда. Украл женщину. – Что? – Украл женщину из рода Гарджели. Да, чью-то дочь или жену, я уже не помню. Кеша? – Я тоже не помню. Я что, должен запоминать всех женщин, которых… Тем более это было сто лет назад. Настя растерянно смотрела на человека, который сидел напротив нее и который, судя по всему, являлся профессиональным похитителем женщин. Как всегда – сказал Филипп Петрович. Сто лет назад – сказал Иннокентий. – Нет, двести, – поправился Иннокентий. – Зачем вы их похищали? – Настя осторожно положила вилку. Аппетит куда-то делся. – Затем, что я их любил. Обеих. – Что значит – обеих? – Ну, эти девицы из рода Гарджели… Их было две. – Две?! Вы украли двоих? – Они были сестрами и не хотели разлучаться. Что мне, по-твоему, надо было делать? Я взял обеих, хотя по-настоящему любил только одну. И вот за эту древнюю историю семья Гарджели до сих пор… – И что с ними потом случилось? С сестрами? – Как что? Они умерли. – Умерли?! – Да, как все нормальные люди. Одной было семьдесят пять, а другая дожила лет до девяноста. Ну знаешь, эти так называемые горские долгожители… – ухмыльнулся Иннокентий. – Да я не про это! Ты их украл, а что было потом? – Потом мы пожили какое-то время вместе, потом они вернулись домой, живые и здоровые. Нет, я их не убил и не съел, если ты в этом меня подозреваешь. Но Гарджели считают, что я нанес им кровное оскорбление. Вся их семейка дала какую-то клятву, и вот до сих пор они за мной бегают и портят жизнь. Ты довольна этой душещипательной историей? – И в конце концов они вас поймали. – Дедушка Миши Гарджели сделал хорошую карьеру при усатом Иосифе. – Сталине, – пояснил Филипп Петрович. – Он стал генералом то ли разведки, то ли контрразведки… А все для того, чтобы найти меня, – кажется, это было в Праге или Вене, – привезти в их фамильный особняк и приковать к стене холодной сталью Твой Миша тогда еще бегал по саду в бархатных штанишках… Или это был его отец, Давид? Кто-то из них точно бегал по саду в бархатных штанишках. Меня вывели тогда на балкон, и этот генерал сказал что-то такое банальное… Ну что они все обычно говорят в таких случаях – посмотри в последний раз на этот мир, больше ты его не увидишь, и так да лее… Я посмотрел на этот мир и не увидел ничего особенного. Бегал по дорожкам этот пацан в коротких штанишках, и я подумал – мальчик, когда ты вырастешь, мне придется свернуть тебе шею. |