Онлайн книга «Удавка из прошлого»
|
– Все можно сделать без убийства или убрать его руками других. Нам надо серьезно поговорить. – Когда угодно и где угодно. – Время и место я сообщу. – Звонил Суслин, – налив в три рюмки водки, сказал Урядник. – Там канитель непонятная. Вздергивают приятелей Топорика и свидетелей парочку, если не больше. – Он и двое крепких парней подняли рюмки. Морфий, откинувшись на спинку кресла, прикурил и выдохнул дым. – И как вы, наркоманы, живете? – усмехнулся Урядник. – Даже принять не можете. – Ты живешь своей жизнью, – отозвался Морфий, – я своей. И давай не обсуждать, что я могу и что нет. – Да я просто так, – пожал плечами Урядник. – Грозный, наверное, в Красноярск скоро бригаду пошлет. Топорик там… – Трус этот Топорик, – презрительно проговорил один парень. – Курканулся в своем коттедже и сидит, как в крепости. Туда уже менты несколько раз прикатывали. И чего ждет? Чокнувшись, трое выпили. – Просто жить хочет, – негромко проговорил Морфий, – и все дела. Многие на его месте тоже бы спрятались. Но дело страдает, менять его надо. А вот на кого? Там деловых нет. Топорик – просто отморозок. И толку от него, что от козла молока. Правда, на его людишек никто не покушался. – Зато сейчас вздергивают, – усмехнулся второй парень. – Кента Ванькиного вздернули, – проговорил Урядник. – Змея. Тот… – Он в натуре змей был, – перебил Морфий. – Святого для него ничего не было. – А сейчас со святым, – ухмыльнулся первый парень, – жить нельзя. Малейшая слабина, и сразу схавают. У тебя-то есть? – У меня есть, – тихо ответил Морфий. – Да ты за дозу-то, – хохотнул парень, – во время ломки любому башку снесешь. Вдруг парень, сдавленно икнув, обмяк в кресле. Урядник и второй парень увидели в области сердца пулевое отверстие. – Ты сдурел? – Урядник вскочил. – Святое у меня есть. – Морфий вытащил из кармана пиджака небольшой револьвер с глушителем. Он подул в ствол и с сожалением начал осматривать карман пиджака. – Только купил, – пробормотал он, – а карман продырявил. – Ты, в натуре, с башкой не дружишь! – выдохнул Урядник. – Прежде чем что-то говорить, – Морфий сунул револьвер в карман, – надо думать, не обидит ли это собеседника. А у меня святое есть. Надеюсь, больше в этом никто не сомневается? – Так, – кивнул Урядник второму здоровяку, – вызывай своих, вывезите его – и в любую воду. Ты бы дурочку выбросил, – посоветовал он Морфию, – а то если попадешь ментам с ней… – Не попаду, – ответил Морфий. – Ну ты, Валек, и тип! – усмехнулся Урядник. – Замочил… – Я не терплю, когда меня задевают. – Морфий вышел из комнаты. – Принять дозу пошел, – тихо проговорил Урядник. – Ну и придурок – у наркомана вдруг святое что-то есть. Хреновину городит. – А ты ему это скажи, – усмехнулся здоровяк. – У него крыша съехала, завалит. – Боишься, Толик? – Не хочу по дурости сдохнуть, – спокойно ответил Урядник. – А кто такой Артур? – спросил парень. – Ударная сила Пахана. А ты, Вол, без дела о нем не вспоминай. Ему многое позволено. В общем, о нем особо не базарь. – Ясно? – строго спросил Грознов. – Да понятно, конечно, – услышал он голос Суслина. – Только… – Все! – Грознов отключил сотовый. – Ну смотри, Рафик, – процедил он, – если что-то всплывет, тебе же хуже будет. Я сумею чистым уйти. Красноярск – Хрен поймешь, – пожал плечами Суслин. – Отбой насчет Кирки дали. И вообще его не трогать. То взбесился – мочить, и все дела. А теперь даже пальцем не трогать. – Будем говорить о нем красноярским? – спросил Геракл. – Нет. Сказано – не трогать. А если шепнем кому, обязательно его под пресс пустят. Надо Лохматому рот закрыть. * * * – Да, были менты, – кивнул Митрич. – Антон сам вышел. Но ничего от него они не узнали. А почему ты так забеспокоился-то? – Он внимательно посмотрел сыну в глаза. – Али шепнул кому про слова Кирки? – Да так, – нехотя проговорил Василий, – мимоходом… – Ну ты и сучий потрох! В кого ты такой уродился-то? Запомни, сынок, ежели твои отморозки сунутся, я их картечью встречу. И тебя до отвала накормлю. Ментам не ты шепнул? – Ты, батя, не заговаривайся! – возмутился Лохматый. – А что? – криво улыбнулся отец. – Кентам, значит, запросто, ну и ментам не западло. Сгинь с глаз моих! – Он махнул рукой на дверь. – Да хорош, батя, – попросил сын. – Просто заговорили об этих душителях, ну я и вспомнил базар Киркин. – Короче, вот что, Васька, если с Киркой что произойдет, я тебя, сучонка, кастрирую. Уловил? – А чего ты так за него переживаешь? – зло спросил сын. – Он мне жизнь спас, – процедил Митрич и вышел. – Во, блин, дела! – удивился Василий. – Батя чем-то обязан Кирке. Он особо никого не принимает, а тут пожалуйста. Что же теперь делать? – Уходить тебе нужно, – нехотя проговорил Митрич. – Васька своим про твой базар упомянул. Тоже нашел с кем… – Выходит, сын твой не в отца. А идти мне некуда. Да и не надо. Они же Пашку моего хапнут. Сейчас, сам знаешь, детишками вопросы решаются. – Да на хрен он им нужен? – отмахнулся Митрич. – Если б ты миллионер какой был, то могли. А так… Если Васька вякнул про твой базарок, то запросто могут тебя выхватить и выведать, что ты знаешь. А сын твой им на хрен не упал, это лишняя канитель. А может, и не заявятся. Может, того, что они от Васьки прознали, хватило им. В общем, так, Антон, ежели шухер какой, мы им грабки-то пообрежем. Пусть приезжают. – Тебе это зачем? – усмехнулся Кирка. – А от ножа или пули и умирать веселее, – улыбнулся Митрич. – А то парализует, к едрене фене, и будешь подвывать. И поделать ничего не сможешь. Я вот не пойму, как люди без надежды живут. Сунул себе ножик промеж ребер слева – и упокой душу, Господи. А вообще-то старухи говорили, что Бог против того, чтоб человек сам себя жизни лишал. Но на кой хрен тогда мучения разные подает? Раз – и привет, кладите в гроб. А то ведь годами помирают. Нет, я, ежели со мной какая хворь смертная случится, мучиться не стану. – Чего это ты, Митрич, про болячки заговорил? Ты мужик крепкий. – Да так просто. В общем, если заявятся, мы им всю охоту поотбиваем незвано появляться. Не зря же в старину говорили – незваный гость хуже татарина. А татары триста лет матушку Русь… – Силен ты в истории! – засмеялся Кирка. – Не так, как хотелось бы, – подмигнул Митрич. – Но кое-что знаю. |