Онлайн книга «Год Черной Лошади»
Некоторое время он просто сидел на берегу. Что называется, опустились руки. Потом, сжав зубы, поднялся и вернулся к фургону; пустая клетка без крышки лежала на боку, прочие были целы, и девять желтозубых тварей поглядывали на Гая с нескрываемым злорадством. Вернувшись к воде, он лег на живот и заглянул под мост. На замшелых камнях играли блики; под самым брюхом моста было и вовсе темно — как на Гаевой душе. Потому что как минимум половина заработка… заработка ЗА ВСЕ ЛЕТО. И половина его канула в воду. В прямом и переносном… да что там, тьфу. — Ты что-то потерял? На дороге, даже и пустынной, подчас случаются путники, даже и любопытные. Ничего особенно странного в этом голосе не было — но Гай напрягся. И спустя секунду понял, что оборачиваться и отвечать очень, ну очень не хочется. А вовсе не отвечать — невежливо; потому, поколебавшись, он отозвался, все еще лежа на животе: — Нутрия сбежала… Незнакомец негромко засмеялся. Гай повернулся на бок, увидел узкие босые ступни и защитного цвета штаны. По правой штанине взбирался муравей; Гай рывком сел и поднял голову. Ему показалось, что из двух прищуренных щелей на него глянули два острых зеленых прожектора. Успел заметить копну светлых волос, разглядел кожаный футляр на шее — и поспешно отвел глаза. Все сразу. Вот так-то, все беды — сразу… — Никогда не слышал, чтобы в здешних краях водились нутрии, — задумчиво сообщил прохожий. Уходи, мысленно взмолился Гай. Я тебя не трогал. Уходи. Прохожий не внимал его мольбам — стоял себе спокойно и чего-то ждал; тогда Гай пробормотал хрипловато: — Нутрии… да вон их у меня… целый фургон. Прохожий отошел — для того, чтобы заглянуть в открытый кузов и удивленно — а может быть, обрадовано — хмыкнуть: — Ого… Побег из-под стражи. Что они у тебя, зубами прутья грызут? Большой черный жук перебирался с травинки на листок подорожника. А вот не буду смотреть, твердил себе Гай. Нечего мне на него… на ЭТОГО… смотреть. Не зря болтали, что он… снова объявился. Не зря болтали, а я думал — зря… Прохожий оставил нутрий. По-видимому, говорить с Гаем ему было интереснее: — Чего нахохлился? Жук оступился и скрылся из виду, безнадежно завалившись под листок. — Как тебя зовут, молчаливый? А тебе зачем, подумал Гай и втянул голову в плечи. — Как-как, ты сказал? — Гай… — Что будешь делать? Под сидением в кабине лежал обрезок свинцовой трубы — «на всякий случай». Нет, это совершенно неуместная мысль. — Делать?.. Сниму штаны и полезу под мост. — Надеешься поймать? — Не надеюсь, — буркнул Гай в сторону. — Хочешь, помогу? — Нет!! Гай вскочил, как ошпаренный. Следовало немедленно ехать прочь, но и бросить драгоценного зверя на произвол судьбы казалось немыслимым — а потому оставалось только откинуть крышку капота и тупо уставиться в мотор, давая тем самым понять, что разговор окончен. Прохожий, однако, рассудил иначе и убираться восвояси не спешил: — А почему, собственно, «нет»? — Спасибо, — выдавил Гай, — но не надо. Тянулись минуты; Гай с ужасом понимал, что устройство мотора совершенно вылетело у него из головы, мало того — сливается перед глазами, а ведь надо как-то имитировать бурную техническую деятельность… — Чего ты испугался? — неожиданно мягко спросил прохожий. — Я хочу тебе помочь. Действительно. — Я вас не трогал, — выдавил Гай. — Так и я тебя, собственно… ты ведь в Лур едешь? На пушную ферму, как я понял… Где с тебя за эту крысу сдерут и штаны, и шкуру. Так почему ты не хочешь, чтобы я тебе помог? Гай с грохотом захлопнул крышку капота: — Потому что вы ничего не делаете даром. Собственно, ему не следовало так вот прямо, в наглую, об этом говорить, но прохожий, к счастью, лишь рассмеялся: — Точно… Но вот раз ты это знаешь, то и другое должен знать: о цене я договариваюсь заранее. Не по силам тебе цена — не соглашайся… А обещания я выполняю. И от других, соответственно, требую того же. И он нежно погладил висящий на шее футляр. Гай отступил на полшага: — У меня ничего нет. — А чего нет, я и не попрошу… Подбрось меня до Лура, подвези, ты же все равно туда едешь. Гай растерялся, позволяя прохожему продолжать как ни в чем ни бывало: — Это даже не плата, а так, обмен услугами. Я достану тебе эту водяную крысу, ты возьмешь меня на борт. Идет? Гай молчал, кусая губы. Если бы эта зараза не была такой дорогой. Если бы… батрачить целое лето — да на эту поганую, под мостом затаившуюся тварь?! С другой стороны, длинный-длинный день. В компании… этого. Собственно, будь Гай поумнее — давно смылся бы, и машину бы бросил и нутрий, так нет же — завел беседу, дурак… — Эге-е, — укоризненно протянул его собеседник. — Ученый столичный мальчик, а боится слухов, сплетней, сказок… Тебя какая старушка ужастиками напичкала? Про то, что я скушаю тебя по дороге? А? Гай сглотнул, мысленно сопоставляя разумную осторожность с огромным искушением. Собственно, он же ничего ТАКОГО не пообещает… — До Лура?.. И что, больше ничего? Никаких… ничего?.. — Никаких ничего, — серьезно заверил его собеседник. — Потому как и мне поймать твою крысу несложно, прямо скажем… Давай, думай. Гай подумал, и у него нестерпимо зачесался затылок. — Решайся, — насмешливо наседал собеседник. — Ну? «И упаси тебя Боже, сынок, — говаривала старуха Тина, — заводить разговор с Крысоловом. А уж в сделку с ним вступать — все равно, что продавать душу дьяволу». — По рукам? — с широкой улыбкой спросил Крысолов. — Да, — сказал Гай, не услышал своего голоса и повторил уже громче: — Да. Легенды о Крысолове добирались даже до Столицы, а уж в здешних пустых и темных местах чего только на этот счет не болтали. История о каких-то пропавших детях повторялась во множестве вариаций, но старая фермерша Тина, в доме которой Гай вот уже третье лето снимал комнату — эта вот фермерша предпочитала истории пострашнее. И то, что в университетских аудиториях именовалось «актуальным фольклором» и служило темой для семинаров — все это приобретало среди пустошей совсем не академический, а очень даже зловещий смысл. Все свои «правдивые истории» Тина рассказывала со знанием дела, как подобает — глухо, монотонно, раскачиваясь и глядя в камин: — И кого позовет эта дудочка, тот и дубовую дверь прошибет, и в пропасть кинется, и в огонь войдет, как в реку… Мать забудешь и невесту бросишь, ему будешь служить, пока не сотлеешь… |