Книга Ястреб на перчатке, страница 105 – Александр Рау

— Знаю, как сестра. Все, беги. — Он шлепнул ее на прощание чуть ниже талии. И потом долго смотрел вслед.

Риккардо долго бродил по резиденции, каждая комната, каждая вещь в которой были дороги и знакомы ему с детства. Он гладил рукой любимые вещи, листал книги в кабинете, старался посидеть в каждом кресле, не пропустить ни один диван. Поднялся на башенку, окинул взглядом Осбен и тот кусочек любимого Камоэнса, что был оттуда виден. Долго смотрел на Спящую Гору, не отрывал взгляд, пока глаза не начали слезиться. Спустился вниз. Зашел в обеденную залу. Портреты предков внимательно следили за ним — кто сурово, кто с одобрением. Вернулся в кабинет, написал письма друзьям и родственникам, оставил последние указания подданным: судьям, чиновникам, Совету старейшин Кардеса; особо отписал друзьям-паасинам — кровью — они поймут и просьбу исполнят: защитят и охранят. Франческо — два письма. Одно, чтобы сильно не расстраивался и спокойно выпустил Феррейру и Пат из Осбена. Другое насчет Жофре. Кармен — длинное письмо, заканчивающееся словами: «Будь счастлива, девочка».

И еще одно — храброму моднику Гаспару, недавно получившему хороший урок. Своего ума у барона пока мало, но чужой совет он ценить умеет.

Запечатал сургучом и графской печатью послание королю, в договор вносилась маленькая посмертная поправка, Хорхе должен был ее принять. Собрал сундук книг — в подарок магу Гийому, как и обещал.

Окинул кабинет взглядом: все дела сделаны. Поправил волосы перед зеркалом и бодрым шагом отправился к Патриции.

Стук в дверь.

— Входите, — услышал он любимый голос. — Риккардо, — внезапно смутилась она.

— Да, Пат, это я, — грустно улыбнулся он.

— Что-нибудь случилось? Что-то хочешь мне сказать? — спросила она, вертя пальцами маленькую стеклянную статуэтку.

— Я дописал книгу, Пат, — спокойно произнес Риккардо.

Статуэтка со звоном разбилась о паркетный пол.

— Ну вот, теперь ты ногу можешь порезать, — сокрушенно заметил он. — Какая ты неаккуратная. Зачем так волноваться?

Патриция не отвечала, отступила на шаг назад, схватилась за ручку кресла.

— Тебе плохо, Пат? — он понимал, что это глупый вопрос, но все-таки спросил.

— А ты как думаешь, Риккардо? — Она закусила губу. — Нужно, чтобы я плясала от радости? Хочешь, спляшу?!

— Не кричи! — попросил Риккардо. — Ты же сама этого хотела.

— Сейчас не знаю, — еле слышно ответила Пат, — сейчас уже не хочу…

— Мы потерялись, Пат. Оторвались от мира, друг от друга. Прошлое не вернуть, а будущего нет. У меня нет. У тебя все еще впереди. Настоящее уходит, как песок в часах. Нет смысла тянуть, усиливая боль. Я рад, что ты здесь. Слово нужно держать. Я бы принял яд сам, но решил вначале зайти к тебе. Ты плачешь, Пат?

— Нет, Риккардо. — Она вытерла слезу и замолчала.

Он тоже замолчал. Долго смотрел на девушку, не отводя взор. Наконец сказал:

— Ну я пошел. Прощай, Пат.

— Подожди, — остановила его она, — самоубийство — грех, даже у вас, еретиков.

Риккардо кивнул.

— Я дам тебе яд.

— Возьмешь грех убийства на себя? Не надо.

— Он падет на короля. Я ведь его Смерть, — криво, прикусив губу, улыбнулась девушка.

Она присела к одному из привезенных с собой сундуков. Достала из него небольшой ларец. Нажала секретную кнопку. Крышка со щелчком отворилась. Девушка прошлась взглядом по двум десяткам бутылочек темного стекла, закрепленных в специальных подставках. Выбрала одну.

— Что это? — спросил Риккардо.

— Гальт, — ответила Патриция. — Должна же быть в жизни хоть какая-то справедливость?

— Пройдем в мой кабинет, — попросил он.

Зайдя в комнату, Риккардо закрыл за собой дверь, чтобы не мешали.

— Проходи, садись, — предложил он Пат.

Открыл один из ящиков стола. Достал початую бутылку вина. Пояснил:

— Повезло, Кармен еще не успела конфисковать. Красное. Белое лучше — перебило бы запах гальта, но что есть, то есть.

Патриция молчала.

Бокал оказался только один, Риккардо снял с полки громадный кубок.

— Из этого кубка король Хуан, забыл, какой по счету, однажды надрался до полусмерти вместе с моим тезкой, с тем, что слыл колдуном. Пили по очереди, до дна. Сюда две бутылки влезает. Да, не люди были — герои. Но мне и бокала хватит.

— Прекрати! — Пат сорвалась на крик.

— Хорошо, — тихо ответил он, — больше не буду.

Он поставил на стол бокал и кубок, разлил вино.

— Дай сюда яд.

— Я сама, — решительно произнесла Пат, но руки ее подвели, едва не рассыпала яд мимо кубка. Риккардо ей помог.

— За тебя! — Риккардо протянул к ней кубок.

— Я выпью с тобой, де Вега, но неужели ты думаешь, что я буду чокаться с тем, кого убиваю?! — Пат затрясло, из глаз брызнули слезы.

— Что ты, любимая, не плачь. — Риккардо залпом осушил кубок, бросил на пол, хотел ее поцеловать, но остановился, вытер губы и лишь обнял. — Не плачь, прости меня. Все будет хорошо, — шептал он ей на ухо глупые слова. — Не плачь, Пат, прошу, не плачь…

Риккардо прошел к креслу, опустился на него, усадил Пат себе на колени. Ему вдруг захотелось спать.

— У тебя кровь! — воскликнула девушка, увидев пятно на рубашке. Кровь просочилась сквозь повязку.

— Да, кровь, за все нужно платить. Пат, любимая, там книга на столе. «Три друга». Возьми ее. Открой, когда вернешься в столицу, когда будет совсем плохо…

— Хорошо.

Мгновения медленно сочились сквозь стену, разделяющую прошлое, настоящее и будущее. Тишина обволакивала, тянула в сон. За окном над Спящей Горой разгорался закат.

— Красиво, Пат, — произнес Риккардо, прижимая ее крепче к себе.

— Да, — согласилась девушка, граф чувствовал, как бьется ее сердце. Быстро-быстро, еще немного — и выскочит из груди.

— Прости меня, Пат, — сказал он внезапно. — Прости за все. За Васкеса, хоть я и не должен просить за него прощения. За Анну, за твоего неродившегося ребенка. За боль, что причинил тебе. Прости меня, — горячо шептал Риккардо. Он говорил медленно, точно через силу.

Она долго не отвечала.

— Пат?

— Я тебя прощаю, — сказала она и прикусила губу до крови, зная, что никогда не сможет простить его до конца.

Риккардо поцеловал ее в губы, стер языком капельку крови.

— Все будет хорошо, Пат.

Девушка молчала. Риккардо посмотрел ей в глаза.

— Пат, скажи, что ты меня любишь.

— Не могу, это не так. Я не люблю тебя, Риккардо.