Книга Академия магии, страница 20 – Кэролайн Стивермер

— Улизнул, — заключила Джейн. — В каком-то смысле это облегчение.

— До того, как получил деньги? — возразила Фэрис. — Это кажется маловероятным.

— Возможно, он испугался. Вы с ним были довольно грубы.

— Так испугался, что не взял вещи?

— Думаю, он больше злился, чем боялся, когда я в последний раз говорил с ним. Кто-то, возможно, напугал его после вас. Когда я осматривал сегодня его комнату, то нашел на незастеленной постели дохлую крысу.

Джейн поморщилась.

Фэрис прищурилась.

— Это интересно. Хозяин «Стеклянной туфельки» не упоминал ни о какой крысе.

— Наверное, это плохо сказалось бы на его бизнесе, — предположила Джейн.

— Максим оставил свои пожитки. Проигнорировал предложенные деньги. Уехал, не сказав ни слова, со сломанной рукой, которая не позволит ему работать несколько недель. — Фэрис нахмурилась. — Куда он уехал? И почему он туда уехал?

Джейн посмотрела на далекий горизонт, где небо сливалось с морем.

— Возможно, он где-то там.

— Надеюсь. — Тириан мрачно смотрел на Фэрис. — Да, еще… Я уверен, что это ничего не значит. Но у крысы была сломана передняя лапка.

Фэрис уставилась на него.

— Совершенно отвратительно. — Джейн почувствовала, как к ее ноге прикоснулось что-то холодное. Она охнула и посмотрела вниз. Камень, на котором она стояла, уже наполовину погрузился в воду.

— Пора уходить, — сказала она, перепрыгнув на камень рядом. Вода немедленно подобралась и к нему.

— Это правда. Могу я проводить вас обратно в колледж? — спросил Тириан.

— Вы очень добры, — ответила Джейн. — Признаюсь, что в данный момент мне очень не хотелось бы увидеть крысу.

Они втроем пошли обратно по скользким камням. Тириан расстался с ними у ворот колледжа. Несмотря на вопросы Джейн о Тириане, крысах и моряках, Фэрис ничего не отвечала по дороге назад, ничего не говорила, когда они шли за книгами; молчала, пока они не добрались до лестничной площадки возле кабинета номер пять.

— Ты так и не ответила мне, Джейн, — произнесла она наконец. — У меня есть прозвище?

— Было в прошлом семестре, — осторожно призналась Джейн. — Его почти никто не употреблял. Уверена, теперь его забыли.

— Ну? — Фэрис настороженно смотрела на Джейн. — И какое же?

— Ферзь.

Короткое мгновение Фэрис казалась раздраженной, потом рассмеялась.

— Могло быть хуже. И кто его придумал?

Уши Джейн приобрели нежно-розовый оттенок. Она не ответила, но Фэрис дальнейшие расспросы не понадобились.

В ту зиму Менари не доставляла Фэрис неприятностей. Гунхильда не попадала в переделки. О ее моряке больше не было слышно.

Ева-Мария так продвинулась в учебе, что ее окружал ощутимый магический туман, подобно запаху влажной весенней земли. Чтобы она ненароком не прибегла к магии, ее наставница добилась для нее от декана разрешения сдать выпускные экзамены на Сретенье. Ева-Мария их сдала, получила диплом, и, сияя от счастья, уехала, чтобы занять выгодную должность в Министерстве иностранных дел. Ее подруги скрывали за завистливыми замечаниями свои чувства, потом снова погрузились в рутину школьной жизни, но отсутствие Евы-Марии ощущали остро.

Шарлотта и Натали столь усердно занялись учебой, что тоже почти не участвовали в обычных делах. Даже у Поршии проявился интерес к занятиям. И Фэрис с Джейн остались одни в кабинете с трехтомными романами: Фэрис, потому что не верила, что чему-нибудь научится, если ее никто не учит, а Джейн — потому что не хотела научиться слишком быстро.

— Подумай об этом, — сказала Джейн однажды, когда они мрачным вечером в начале марта пили чай в кабинете. — Ева-Мария украла у себя пять месяцев учебы в Гринло. А зачем? Чтобы порисоваться.

Фэрис стояла у окна, облокотившись на подоконник и подпирая голову ладонями.

— Разве первые гуси весной прилетают с севера, чтобы порисоваться? Или в ответ на зов, которому не могут сопротивляться?

Гуси пролетели ночью, их громкие крики разбудили Фэрис, прервав сон о Галазоне. Она просидела на постели весь остаток ночи, обхватив руками колени, дрожа от тоски по дому.

— О, не говори метафорами. Достаточно с меня декана.

— Ничего не могу поделать. — Фэрис смотрела в пустое серое небо. — Только их и хочет слышать мадам Виллет. Мне теперь почти без труда удается называть ястреба цаплей.

— Учение о ключевых знаках, — с отвращением сказала Джейн. — Все в этом мире символизирует то, чем не является. Удивительно, как что-то еще удается сделать.

— Разве что-то делается? Разве все это не часть божественной борьбы порядка с хаосом, подъема и спада, спада и подъема?

— Не можешь говорить понятно — лучше уходи.

— Чаю не осталось?

— Нет. И это был последний. Придется написать и попросить еще, а мама, вероятно, не пришлет, потому что я уже скоро вернусь домой. — Джейн вздохнула. — Осталось три месяца.

Кто-то постучал в дверь.

Фэрис отвернулась от окна и встретила удивленный взгляд Джейн. Все знакомые первокурсницы были на занятиях, а немногие из старших студенток не настолько церемонились, чтобы стучаться.

Джейн открыла дверь. Там никого не оказалось. Озадаченная, она шагнула за порог и посмотрела в оба конца коридора, потом нагнулась и подняла лежащий у двери листок бумаги.

Фэрис пристально смотрела на Джейн, которая развернула листок, прочла его, перечитала и снова сложила.

Джейн посмотрела на Фэрис.

— Сегодня ночью. — Ее голос звучал совершенно обыденно.

— Что сегодня ночью?

— Мое дежурство.

В эту ночь Фэрис не спала. Дело было не только в сознании, что Джейн снаружи, скорчившись под всеми одеялами, какие удалось достать, дрожит на самом верху башни Гавриила. Не только в стае гусей, которые пролетели по небу в полночь со слабым криком, словно охотничьи собаки на небесных полях. Не только в южном ветре, который дул непрерывно уже много дней, принося с собой аромат вспаханных полей.

Все это совпало, но больше всего ей не давало уснуть ощущение быстро проходящего времени. Фэрис понимала, что ее пребывание в Гринло — не бессрочная ссылка из Галазона. Она неизбежно подойдет к концу. В отличие от Джейн, Фэрис с нетерпением ждала окончания срока пребывания в школе, стремилась домой. Несомненно, она пропустила многое из того, что ей мог предложить Гринло. Если не оставалось надежды научиться магии, — а с этим, очевидно, уже нужно смириться, — то не больше вероятности было провести три года в какой угодно школе и совсем ничему не научиться.

Но когда Фэрис лежала без сна в тишине и темноте спальни, она думала о том, что «ничего» — это именно то, чему ей удалось научиться. Она умела часами стоять неподвижно, расслабившись, умела казаться благодушной и сохранять холодную голову. Но это все, чему она научилась.