Онлайн книга «Игры чародея»
|
— А почему? — Здесь все. Дальше можешь сам добавить щепотку туманных намеков и посолить по вкусу. Якобы то, что Фай-дэ отказалась расстаться с Жезлом Ниерати, и привело к гибели города: двое других членов Триумвирата заблокировали его Силу. Но есть и другой вариант: Фай-дэ прихватила Жезл, когда все «печати» с него были сняты, — и он исчез. — И она не отдала Жезл своему преемнику? Сомнительно, нет? — Ну, что толку фантазировать… На следующий день Нетерты не стало, и Жезл перестал интересовать кого бы то ни было. Подозреваю, мне потому про него и рассказали. — И кто же, если не секрет? Тихий стук в дверь не дал им договорить. — Госпожа Пээ, господин Бальдр, — почтительно прошелестел слуга, — господин Лииль просил вас к нему зайти. Обоих. И так быстро, как вы сможете. * * * Талисса застыла. — Так что это? — спросил наконец гном. — Пока не знаю. — Увидев, что потолок не рухнул ему на голову, мессариец вновь оживился. — Едва ли гадость какая: не станут же они в собственном склепе… Комнату начало медленно заливать призрачное колдовское сияние. — Ну, что я говорил! Ничего страшного! — Ты бы это… — попросил Мэтт. — Держался бы, что ли, поближе к тем, кого боги еще не лишили разума. Торрер, присмотришь? — Да что я вам?!.. — Тс-с-с! — оборвал его гном. — Входим? — Будьте осторожны, — предупредил Хагни. — Не забывайте, что здесь был город чародеев. — Ну, не все же они тут чародеи! — резонно заметила жрица. — Не все. Но я бы не стал выяснять, кто и в какой степени. Склеп оказался невелик, но ухожен. И равнодушен к бушевавшим наверху бурям. Высокие, с гнома ростом, негасимые свечи по углам, орнамент из переплетенных восьмерок на низком постаменте и сам открытый гроб, из которого гостям улыбался не тронутый тлением господин в грубом домотканом балахоне. Глаза господина были закрыты. — Посмотрим? — шепнул эльфу Макобер. — На что тут смотреть?! — прошипел эльф. — Видишь дверь? Моли своего Ч’варту, чтобы за ней была не швабра, а проход в подземелье. В глубине души эльф признавал, что склеп совсем не казался страшным или опасным. И то — «опасный склеп»… Похоже, это воспоминания о Лайгаше играют с ним дурную шутку. Здесь было спокойно. Тихо и спокойно. Надежно. Странно думать так про человеческие погребения. Все уходит в землю и произрастает из земли — в этом нет ничего удивительного, — но просить родственников зарыть тебя, да еще поглубже… Эльфы называют себя «дыханием Эккиля». Эльф — это ветер, перебирающий ветви деревьев. А после смерти эльф — это пепел, рассеиваемый ветром… — Мак, дверь тебя ждет не дождется! — Куда она денется, — отмахнулся от Мэтта мессариец и потянул эльфа за рукав поближе к гробу. — Торрер, пойми, это мой единственный шанс! — На что?! — не смягчился эльф. — Опять ищешь приключений на свою?.. — Верю, верю! — оборвал его Макобер, стараясь не повышать голос. — Ольтанским разговорным ты овладел в совершенстве. Цени: когда тебе еще доведется такое от меня услышать! — Возле следующего же покойника. Так что за шанс? — Проверить мое тайное оружие против неупокоенной нежити, — зловеще прошептал мессариец тоном престарелого некроманта. — Помнишь, как нам в тот раз досталось? Вот и прикупил при случае… Эльф поежился: — В Трумарите? — А то! Три штуки! Ну не в бою же их опробовать… — Так они же против неупокоенной, — попытался вразумить друга Торрер. — А здесь, по-моему, все очень даже упокоенное. — Да ты хоть знаешь, что такое нежить? — не сдавался мессариец. — Нежить — это тот, кому уже не жить. Не жилец, в общем. Понимаешь? — Ну? — А «неупокоенный» на ольтанском — это тот, кому покоя не дают. Такие, как мы, например. Нет, скажи, чего ты боишься? И в самом деле, чего он боится? Того, что у Макобера хватит ума поднять покойника из гроба? Ума-то, может, и хватит, да только одним умом тут не обойдешься… — Эй, ну что вы там копаетесь? — вновь поторопил их Мэтт. — Сейчас, сейчас. Понял, чудо ты наше вечнозеленое? Ты вот знаешь, почему он так сохранился? — Бальзамирование какое-нибудь, — вполголоса предположил эльф. — Пойдем, а? — Вот заладил! — искренне возмутился Макобер. — Покойников боишься, а еще магом хотел стать. Хочешь, я поклянусь, что даже пальцем до него не дотронусь? — Клянись! — Чем? — опешил мессариец, не ожидавший такого оборота. — А чем обычно люди в таких случаях клянутся? — осведомился Торрер. — Люди? — оживился Макобер. — Люди клянутся самым дорогим, что у них есть. Чтоб меня Мэтт дальше чем на два шага от себя не отпускал! Торрер вздохнул: — И что теперь? — Да оставь ты его в покое, — донесся от двери приглушенный голос Хельга. — Никто не будет подвешивать каменную плиту над дверью в склеп. Вот, смотри… Дверь отворилась. Легкий ветерок робко заглянул в склеп, поиграл с пламенем свечей и вылетел наружу, не найдя ничего заслуживающего внимания. — Там дальше какие-то ходы, — негромко окликнул их страж. — С гробом что-то не в порядке? — Все отлично! — успокоил Хельга Макобер. — Секундочку… Договорились? Эльф обреченно кивнул. «Обычный склеп, — уговаривал он себя, уже предчувствуя, чем это все закончится. — Самый обычный склеп. К которому Мак невесть с чего прицепился». Взобравшись на постамент, мессариец склонился над покойным. Нет, не бальзамирование — лицо умершего казалось живым: румянец на щеках, биение жилки на шее. Что за ерунда! Вот шевельнулась грудь — еле-еле, едва… — Мак! Мессариец отпрыгнул, однако покойника это не угомонило. Он даже не стал садиться в гробу, а сразу — точно по еще недавно неподвижному телу прошла колдовская волна — спрыгнул на пол. За спиной эльфа тихо, закрыв ладошкой рот, ахнула чародейка. — Эй, мы не хотели! — Мессариец зашарил по карманам. — Мак! — едва ли не хором крикнули Бэх, Мэтт и Хагни. Торрер потянулся к мечам. — Мак, отходи, — с нажимом произнес он. Склеп не изменился. Все так же ровно и задумчиво горели свечи. Но если раньше присутствие смерти ощущалось еле заметным намеком… — Вот оно! Макобер запустил в ожившего мертвеца нечто напоминавшее большое куриное яйцо. Треск скорлупы — и из яйца выползла на свет тоненькая зеленая змейка. |