Онлайн книга «По ту сторону рассвета. Книга первая. Тени сумерек»
|
Берен надолго замолчал, вроде бы как собираясь с мыслями. — Ну? — не выдержал король гномов. — П-полез, — Берен стукнул кулаком по столу. — А в Гвайре я сроду не лазил. Ни одной скалы не знаю… Сорвусь — крышка. Лезу… А холодно, собаки его рви… Пальцы задубели… Гляжу вниз — тварюка уже там… Сидит, стерво, рану лижет и на меня зенки таращит; а достать — уже никак… — А дальше? — Лезу, — уперто проговорил Берен. — Лезу, лезу, лезу… Пальцы в кровь содрал… Гляжу — мать моя честная женщина! — внизу уже трое. И тут у меня ногу свело… Сорвался я и х-х-хху-у-у! — вниз. С этими словами Берен ударил по столу ладонью, а потом со стуком ткнулся в доски стола головой. Краем глаза он увидел, что гном изумленно смотрит на него. Попытался выпрямиться и подпереть щеку ладонью. Голова была тяжелой и на руке не держалась. — Ну и что? — Чего что? — Чем кончилось? — Чего кончилось? — Тьфу ты! Сорвался, упал — и что? — Упал? А-а-а, упал… Насмерть, — сообщив это, он снова упал лицом вниз — но не на стол, а на сгиб своего локтя. Мельхар какое-то время потрясенно молчал, потом в крайнем недоумении спросил: — Как насмерть? Берену уже не удавалось перебороть смех или сделать вид, что это пьяная икота. Вытирая слезы и содрогаясь от хохота всем телом, он поднял голову и откинулся на спинку кресла. — Ты меня купил, — с какой-то почти детской обидой сказал король Ногрода. — Я тебя купил, — сквозь смех согласился Берен. — Ты меня купил… Я думал, что ты уже лыка не вяжешь, а ты так меня купил! — Купил, — шепотом ответил Берен — от смеха свело живот и говорить в голос он не мог. — Нет! — Мельхар грохнул кулаком по столу так, что подпрыгнул бочонок и вздрогнул Кальмегил. — Нет, ты меня не купил! А ну, пьем дальше. — За что? — Берен взял из руки мельхарова слуги стакан. — За всех наших друзей. Хху!!! «Ой, как мне плохо…» — Берен решил, что пора. Больше неразбавленного норпейха он не выдержит… — Налей воды, парень, — протянул он стакан Руско. — Твои повара, государь Мельхар, знают как развести горнило у человека в глотке. Ветчина славная, но как же пить охота… — И мне, малый, — гном подставил стакан под кувшин. — Твоя правда, пряная ветчина любит много пива… Берен пригубил, усиленно изображая, что жадно пьет. Мельхар и в самом деле опорожнил свой стакан. — Дорогой гость, — сказал гном, вытирая усы и отдуваясь. — Я тебя покину, иначе вот-вот лопну. Без меня не пей. — Не дерзну, — кивнул Берен. Мельхар выбрался из-за стола и, поддерживаемый юным гномом, направился к двери. Хмель сразил его на пороге. «Вода любит воду», — вспомнил Берен слова Кальмегила. Покосившись на эльфа, он увидел, как тот грустно улыбается. Неразбавленный норпейх действительно не пьянит — слишком крепок. Можно выпить довольно много — и захмелеть не более чем от обычного эля. Но если после четвертой-пятой доли выпить воды или пива — хмелеешь так же мгновенно, как теряешь сознание от удара по черепу. Юный гном не удержал своего государя — и тот завалился на спину, стукнувшись головой об пол. Теперь, одержав победу в этом глупом поединке, Берен стыдился того унижения, которому подверг короля гномов — настолько, насколько вообще пьяный способен чувствовать стыд. Немного утешало то, что выпить воды все равно придется и ему — никуда не денешься. Юный гном крикнул на помощь — и несколько слуг, прибежав, подняли Мельхара на руки. Свидетелей береновой победы было достаточно. Берен, «последний устоявший», взял со стола кувшин с водой и, опираясь о стол, поднялся. — Нимрос, подставь плечо. Юноша, высокий и крепкий, шагнул вперед и дал Берену о себя опереться. — Тебе помочь? — спросил эльф. — Не надо. — Скажи, если я выпью воды — со мной будет то же самое? — Ты ж сам сказал — вода любит воду… — Но я пока не знаю, насколько любит… Что за безумие… Зачем я принял участие в этом самоистязании? — Ты мне крепко помог. Государь Мельхар стремился от тебя не отставать. Берен сделал два шага, стараясь не особенно виснуть на юном барде. — Веди меня туда, куда не дошел король Мельхар. Руско, неси воду, — князь ткнул кувшин в руки своего оруженосца. — В «Наставлениях юным» сказано, что недостойно блевать на стол… Когда я, Руско, был твоих лет, мне все хотелось спросить у сочинителя: а под стол — достойно? Жаль, сочинитель помер давно… Да теперь и самому ясно, что когда подступает — о достоинстве не думаешь. Донести бы до места… А ты, Нимрос, держи меня, чтобы я сам не ухнул… куда Махал шлак сливает… Ишь устроились, дети снисхождения — водичка бежит все время… Интересно, кто у кого выучился — эльфы у них или они у эльфов? Нимрос прислонил своего князя к стене, чтобы перевести дыхание. Потом они продолжили путь. Берен болтал не переставая и остановиться не мог. — Вот кто бы мне сказал, отчего норпейх развязывает мне язык, а пиво завязывает? Что бы нам поспорить о пиве… Нет, нет, на пиве я не устоял бы… Намо, хранитель правды, свидетель — эта победа далась мне не легче прочих — Нимрос, как насчет сложить о ней песню? Сам знаю, не нужно… Стоять! Этого можно было не говорить — они пришли. — Воды, Руско! — Берен выдернул из рук Гили кувшин, осушил его, проливая на грудь и на плечи и уронил — бронза с колокольным звоном покатилась по камням. — Отсюда вы меня понесете, — сообщил Берен и еле успел развернуться к дыре, под которой действительно бежал ручей — его вывернуло. Раз и другой и третий. — Глупая была затея, — простонал он. — Тридцать фунтов… Все равно глупая… — Руско, еще воды, — сказал Нимрос, удерживая его за шиворот от позорнейшего падения. Впрочем, Берен уже не чувствовал стыда — вода сделала свое дело, огненный эль помрачал его разум с быстротой неимоверной. Его желудок еще дважды завязался узлом, выжимая остатки гномьей трапезы, нерастворившийся огненный эль и горькую желчь — а потом он почувствовал как в губы ткнулась солоноватая бронза: Руско принес еще воды. Несколько глотков — и Берен потерял сознание. Очнулся он на постели, раздетый и вроде бы даже умытый. Гили дремал рядом, в кресле, поджав одну ногу и склонившись лбом на колено. На столике перед ним стоял кувшин, немного еды, под кроватью — хе! — таз. Берен сел, подавив стон. Голова болела, брюхо, естественно, тоже. Пьяным он себя не чувствовал, но знал: глоток-другой воды — и он опять окосеет. |