Онлайн книга «По ту сторону рассвета. Книга первая. Тени сумерек»
|
— Нет. — Почему же ты взялся за это дело? — Я верю своему лорду. — Как ты попал в Дортонион? — Через Нахар. — Ты знал дорогу? — Нет, но знал Аван. — Кто такой Аван? — Охотник из дома Дреганов. — Ты условился с ним заранее? — Ярн условился с нами тремя. — Кто третий? — Рандир Фин-Рован. — Тот, чьего отца убил Берен? — Да. — Где он? — В Дортонионе. — Зачем? — Ярну надобен человек, который пойдет к верным людям и скажет, что они должны делать. — И этот человек — сын того, кого ярн убил? — Он сказал, у него не было иного выхода. Разве что взять Рована живым. — И тот принял такое оправдание? — Да, — Гили сглотнул: ему легче был через горы пройти, чем сказать это Рандиру. — Но подтвердить твои слова он не может? — Нет. — Какое несчастье. Где содержат Берена? — В его замке. — Без стражи? — При нем женщина, с которой ему запрещено разлучаться дольше, чем на полчаса. Она… — Гили снова сглотнул. — Она страшная. Ведьма. — Как ты попал к нему? — Я притворился менестрелем, поющим за плату. Меня впустили в замок по обычаю Долгой Ночи. — Когда это было? — Я ж говорю — в Долгую Ночь! — Солнцестояние, — подсказал, кажется, Маглор. — С тех пор прошло три недели. Как ты попал сюда? — Через долину Вийюл и перевал Дэрраван вышел к Аглону. — Ты знал дорогу? — Аван знал… — Что еще Берен велел передать тебе? — Много чего. Какое войско и где стоит… Это рассказ надолго. — Тогда потом. Откуда ты знаешь, что он сказал тебе правду о заклятии? — Я видел его… Что с ним случилось, когда я пропел… — Ты не слыхал о нем как о ловком притворщике… Хитром как снежный пардус? — Слыхал… — Но поверил? Гили вспомнил задыхающийся шепот, раздавленное рыдание: «Молчи, дуралей!» — Я верю своему лорду, — твердо сказал он. — Ты был уверен, что заклятие поможет? — Нет. — Ты ведь мог попасть в руки врагов. — Я не знаю ничего такого, чего не рассказал бы сам лорд Берен, раз уж его заставили говорить… …В конце концов у Гили закружилась голова, он потерял счет повторявшимся вопросам и тому, сколько раз он ответил, что верит своему князю. Он знал, какой это слабый довод и чувствовал все меньше уверенности: а вдруг Берен и в самом деле оказался не таким, каким был с виду? А вдруг то, что он показал Гили — ловкий обман; ведь пятнадцатилетнего оруженосца легче надурить, чем темного лорда. Руско уже не знал, чем питать свою слабую, полумертвую веру — когда эльфы умолкли и Маэдрос велел ему рассказывать о Сауроновых войсках. Гили вытряхнул из котомки то, что у него было с собой для памяти: корки хлеба, ссохшиеся головки чеснока, горох и чечевицу, рыбьи головы, подметочно-твердые ошметки солонины… На резном столике со знаками для мудреной игры содержимое нищенской сумы выглядело ничуть не уместней блевотины. Гили быстро накрыл все горстью, не давая гороху раскатиться и потеряться в соломе. Потом осторожно разобрал все и начал рассказывать. Доска помогала. Пусть нижняя часть — будут владения Креганов, предгорья Эред Горгор и Друн. Тогда сюда — восемнадцать зеленых горошин; восемнадцать длинных сотен копьеносцев, и девять чечевичых зерен, девять длинных сотен стрелков; и две хлебные корки — две Волчьи Сотни; и семь черных бобов — семь сотен северян, и десяток шматочков солонины — десять сотен орков… Западное поле пусть будет предгорьями Криссаэгрим и Моркильским лесом. Тогда здесь — восемь чесночинок, восемь осадных орудий, и двадцать четыре соломинки, двадцать четыре полевых. И при них — шесть зеленых горошинок и шесть чечевичных зерен, назначенных их защищать, и две корки хлеба, чтобы их стеречь, а сколько в обслуге — Берен не знал. Пусть серединное поле будет замок Каргонд и окрестности. Тогда здесь у нас пять бусинок — ведь могут у бродячего менестреля в суме заваляться бусины? — пять длинных сотен Рыцарей Аст-Ахэ. Одна белая, все прочие — красные. Одна сейчас там, четыре прибудут в канун весны. А еще — три хлебные корки. А еще — восемь кусочков солонины. А еще — десяток бобов. Пусть северное поле будет — Эмин-на-Тон. Тогда там разместятся двадцать три зеленые горошины и десять зерен чечевицы, и девять черных бобовинок, и шесть хлебных корок, и семь кусков солонины. — Это далеко не все, если вспомнить, что он говорил летом, — заметил Маэдрос. — Он сказал, что не может точно счесть орков. А еще он сказал, что только на севере войско сочтено и набрано полностью. К весне они закончат дело на юге — и тогда армия людей будет насчитывать две тысячи длинных сотен — а все остальные будут орки. Маэдрос встал со своего кресла и подошел к столику. Железные пальцы легли на плечо Гили. — Чем ты подтвердишь, что сказал правду? Гили вздрогнул от того, каким голосом это было сказано и от того, какой взгляд Маэдрос вонзил в его душу. — Мне нечем подтвердить мои слова, господин, — тихо сказал он. — Кроме моего честного слова. Если ты сомневаешься в нем, вели пытать меня — я и тогда расскажу то же самое. Ничего другого я тебе предложить не могу. Огневолосый эльф отпрянул, словно услышал смертельное оскорбление, но овладел собой и усмехнулся: — Я подумаю над этим. Ты сам уберешь свой мусор или кликнуть слуг? Гили, покраснев, смел все обратно в котомку. Он жалел о словах, которые сорвались у него с языка в последний миг. По лицам окружающих эльфов было видно, что Маэдрос обратил его предложение в шутку. А может, и нет? Кто их знает, этих нолдор из народа Феанора… Во всяком случае, если бы государь Финрод усомнился в словах Гили, тому и в голову бы не пришло ляпнуть этакое. — Приготовьте ему комнату для ночлега и поставьте стражу, — распорядился Маэдрос. — Он останется здесь, пока я не приму решения. Лорд Роуэн, доставьте сюда и второго — этого Авана. Хардинг проводил Гили до комнатушки, которую назначили ему для ночлега, и разделил с ним простой, но сытный ужин. — А здорово ты уел лорда Карантира, — с одобрением заметил он по ходу разговора. — Я думал, он лопнет от ярости. |