Онлайн книга «Дипломат особого назначения»
— Все в порядке, — сказал Олег. Метнулась шальная мысль — он что, все еще надеется получить второй слиток?! - Что дальше? — Сейчас монсеньер тебя будет допрашивать, — развеял Герт его иллюзии. — Мы тут посовещались — вытаскивать тебя наверх небезопасно; так что ползи на середину камеры и жди. Монсеньер будет говорить с тобой сверху вниз, как бог. — Ладно. Олег предусмотрительно отступил к стене, оттолкнув также и Хампа. Голова Герта исчезла, минуту ничего не происходило, потом в отверстии появился черный сосуд и незамедлительно полетел вниз, с треском разбившись. Плеснулась и сразу вспыхнула вязкая жидкость. Стало совсем светло. Теперь Олег мог разглядеть своих соседей. Хамп недоуменно глядел на огонь, подпирая стену; слева отползал от огня человек в лохмотьях, с неестественно вывернутыми суставами, лица его не было видно. Бородатый Эдор протирал глаза, загораживаясь изо всех сил от света. — Эй ты, волшебник! — заорал сверху монсеньер. — Признавайся, ты можешь делать золото и… Что еще интересовало монсеньера, осталось неизвестным. Олег только успел зевнуть и собраться ответить, как увидел такое, что заставило его вскочить на ноги и броситься к центру камеры. Монсеньер, словно решив, что голова тяжелее ног, перевалился через край дыры и полетел прямо в пламя. Олег подхватил его и заботливо усадил у свободной стены. — Конечно, монсеньер, — с почтением сказал он вслед за тем, — не волнуйтесь вы так! И подозрительно посмотрел вокруг. Кто-то провел направленное внушение — Олег почувствовал еле заметный всплеск энергии. Но кто? Хамп дель Райг смотрел на Олега с веселым восхищением; Эдор — с ужасом. Четвертый же узник по-прежнему лежал без движения. Монсеньер излучал бессильную злобу и страх. Герт заглянул сверху; на лицо он был озабочен, но внутренне улыбался. Олег повел головой — что же теперь делать? — Олег, — раздался очень знакомый голос, — вот мы и встретились. Голос исходил от человека в лохмотьях; теперь он повернулся к свету лицом, и Олег узнал Багена. — И ты здесь? — недовольно буркнул Олег. — Я! — Какая удача, монсеньер! — сказал Хамп дель Райг, потирая руки. — Тут есть даже огонь! — Я собрал вас всех здесь… — низким голосом провозгласил Баген. — Герт! Лестницу! — скомандовал монсеньер. — Я мигом, — отозвался Герт, исчезая, и до Олега донесся лишь слабый его смешок. — Да вот только кто по ней поднимется? Эдор, наконец, привык к свету и, уставившись на монсеньера, затрясся от удивления: — Монсеньер?? И вы здесь? Ваш замок пал?.. — Редкостное сборище идиотов, — констатировал дель Райг. — Во главе с нами, — буркнул Олег. Он почувствовал, что ему нравится сидеть, привалясь к стене, ничего не делать и смотреть на весь этот бедлам. — Я собрал вас всех здесь, — снова проговорил Баген, — силой своего духа я собрал вас, чтобы вы держали ответ перед Вечностью. — И меня тоже, брат? — воскликнул Эдор, прослезившись. Герт бросил сверху веревочную лестницу; она угодила прямо в пламя и мигом вспыхнула. — Идиот! — в один голос закричали Хамп и монсеньер; монсеньер — отчаянно, Хамп — весело. — Извиняюсь, — сказал Герт. — Костерок-то погасить нужно… И плеснул сверху воды. Каменный мешок наполнился паром. Пламя не пострадало, но лестница погасла. Монсеньер тут же вскочил и, выставив свой меч в сторону Олега, стал пятиться к лестнице. Олег и не пошевелился. А Хамп дель Райг быстро выставил вперед левую ногу. Монсеньер споткнулся, зашатался и, хватаясь за воздух, упал прямо в огонь. Одежда его вспыхнула; раздался рев боли. Олег поднялся и вяло оказал монсеньеру первую помощь. Хамп дель Райг хохотал во все горло. Герт вторил ему мысленно, лицом оставаясь серьезным. — Довольно! — сказал Баген строго. И Хамп дель Райг впервые в жизни перестал смеяться не по своей воле. — Ты! — сказал «видящий насквозь». В наступившем полумраке Олег увидел, как его костлявый палец вытянулся в направлении монсеньера. Тот упал на колени, отбросив меч. Олег понял, что он действительно собирается каяться. Какая чушь, да что же это такое? Немного погодя Олег сообразил, в чем дело. Баген владел бессловесным гипнозом, и владел неплохо. Вспомнилась рукопись из лаборатории — там упоминалось подобное. — Говори! — воскликнул Баген, как ударил. — Я, Ганс Фиржих орт Трит, — глухо заговорил монсеньер, — вот уже сорок весен живу смертью других… Олег слушал эту пепельную исповедь, бесконечное марево смертей, насилия, огня, и медленно проникался жалостью. Такой убогой, однообразной, плоской жизнью жил казавшийся грозным и великим монсеньер, ничего не добившийся и ничего не желающий… — Я сжег за последний месяц сорок фанатиков, я разрушил семь деревень, я поджег Могучий лес… — словно хвастался монсеньер, ибо больше нечего ему было сказать, и голос его звучал как из-под земли. — Я не заслуживаю даже смерти. Интересно, думал Олег, часто ли здесь такое происходит? И еще одно было интересно ему, о чем он даже и думать не смел, — неужели и его, землянина, вызовет на исповедь странный старик? А может быть, он и есть посланник, и это наконец контакт? Но ведь он должен понимать, что я не поддамся гипнозу… — Что ты можешь предложить во искупление? Монсеньер затрясся, рыдая без слез. — Я могу лишь одно — воевать. Но разве смерть искупит смерть? — Быть может. Думай! Ты? — Баген указал на Эдора. — Я, Эдор Крон дир Панал, Хранитель знаний, всю жизнь провел за книгами, перелистывая мудрость веков… Хранитель знаний говорил уверенно, на подъеме, как будто давно ждал этой исповеди и тщательно к ней готовился. — Я ничего не сделал никому; я не смог применить мудрость наосов… Я не заслуживаю даже жизни. — Что ты можешь предложить во искупление? — Я могу лишь копаться в мудрости — я бессилен создать ее. Я ничего не могу. Эдор упал на пол, обхватив голову руками. — Можешь и ты. Думай. Ты? Олег с интересом следил за пальцем Багена. На этот раз он нацелился в широкую грудь Хампа дель Райга. — Я, Хамп дель Райг, — заговорил тот каким-то чужим голосом, — всю жизнь перехожу с места на место, оставляя их чуть беднее, чем нашел… Перед Олегом вновь пронеслась целая жизнь. Мечта детства о далеких странах, ненасытная жажда нового — и полное отсутствие возможности изменить что-то, позиция вечного странника, всегда вмешивающегося, наблюдающего, убивающего — но ничего не меняющего… Олег опечаленно вздохнул. |