Книга Красная Волчица, страница 50 – Лиза Марклунд

— Тебе с сахаром?! — крикнула София с кухни.

— Да, пожалуйста, — громко ответил он и поспешил в ванную комнату.

Он мылся быстро и старательно, воспользовавшись самым нейтральным и слабо пахнущим мылом, какое смог найти на полке, тщательно протер промежность, а гигиенической салфеткой обработал член. Аккуратно облился из душа, чтобы не замочить волосы.

София сидела за столом из дымчатого стекла в стильной кухне, когда он вошел в темно-бордовом халате. Она закурила свою ментоловую сигарету.

— Тебе надо ехать домой? — спросила она, и это действительно был вопрос.

Томас кивнул и сел, пытаясь разобраться в своих чувствах. Скорее всего, он был просто удовлетворен и доволен. Он улыбнулся Софии, коснулся ее руки.

— Прямо сейчас? — спросила она.

Молча посидев несколько мгновений, он снова кивнул. Она затушила сигарету, отняла руки, сцепила пальцы и положила руки на колени.

— Ты любишь свою жену? — спросила она, уставив взгляд в стол.

Он судорожно сглотнул, не зная, что ответить, и, самое главное, не зная правдивого ответа.

— Думаю, что да, — сказал он.

Он стал мысленно перебирать образы Анники, стараясь определить свое к ней отношение.

Однажды ночью, когда он еще жил с Элеонорой, ему приснилась Анника. Она приснилась ему с горящими волосами. Голова ее была ярко освещена пламенем, его языки пели и плясали вокруг лица, но это ничуть ее не пугало, огонь был ее естественной стихией, стекавшей как шелк с ее плеч и спины.

После той ночи он часто видел ее именно так, как женщину, живущую в огне.

— Она в каком-то смысле безгранична, — сказал он. — Если обычные люди замыкаются в тоске, которая мешает им действовать, то она, наоборот, возьмется за самое трудное дело, чего бы оно ни касалось, и это ее определяющая черта.

— Звучит не слишком приятно, — отозвалась София.

Он неторопливо кивнул.

— Но это и очаровывает. Мне еще ни разу не приходилось встречать таких людей, как она.

София Гренборг подняла голову и посмотрела на Томаса с неуверенной дружелюбной улыбкой:

— Я рада, что ты побывал у меня.

Он улыбнулся ей в ответ.

— Я вызываю такси?

Он снова кивнул и принялся разглядывать свои руки, ожидая, когда она позвонит по телефону.

— Через пять минут, — сказала она, вернувшись на кухню.

Он допил кофе, слишком крепкий и слишком сладкий, встал, поставил чашку в мойку, вышел в холл и начал быстро одеваться, подбирая с пола одежду.

Когда он надел пальто и взял в руку портфель, она выскользнула в холл, подошла к нему сзади и обняла за талию. В холле запахло духами и яблоком.

— Спасибо за вечер, — сказала она шепотом.

Томас несколько раз моргнул, обернулся и нежно поцеловал ее.

— Спасибо и тебе, — шепнул он в ответ.

София закрыла дверь за его спиной, но он чувствовал, что она продолжает смотреть на него в глазок. Она провожала его взглядом до тех пор, пока не пришел лифт и не унес его в глубокую шахту.

На улице снова повалил снег. Машины еще не было, и он, запрокинув голову, принялся смотреть на мелькающие в воздухе снежинки.

«Интересно, — подумал он, — сколько мне придется ждать, пока одна из них не попадет мне в глаз?»

Курта Сандстрема застрелили в глаз.

Первое политическое убийство после создания группы.

Сегодня у них состоялась очень плодотворная встреча, короткая и конструктивная. Все быстро пришли к единодушному мнению о том, что нет никакой опасности в том, что проект будет освещаться в средствах массовой информации. Скорее наоборот. Они не могут помешать убийцам, но могут помочь предупредить следующие преступления, если будут анализировать уже случившиеся. Завтра обсуждение продолжится в департаменте на Регерингсгатан.

Бесшумно подъехала машина, вынырнув из пелены снегопада. Томас уже начал пританцовывать от холода, когда вдруг увидел ее. Он сел на заднее сиденье и сказал адрес: Хантверкаргатан, 32.

Должно быть, он задремал, потому что в следующее мгновение машина была уже около дома. Он долго копался в портфеле в поисках карточки, потом выбрался из машины и закрыл дверь. Остановившись перед подъездом, поднял голову и взглянул на свои окна.

В квартире горел свет, а за занавесками двигалась знакомая тень.

Обычно Анника не засиживалась допоздна, годы ночных смен сделали ее жаворонком.

Почему она не спит? Почему ей не сидится и она ходит из комнаты в комнату?

Причин может быть только две.

Либо она до сих пор работает, либо что-то заподозрила, и когда эти мысли окончательно оформились в его мозгу, вывод оказался единственным и неизбежным.

Его поразили вина и раскаяние, в животе забурлило так, словно там бесновался лошадиный табун, потом наступил паралич воли, какой всегда случается от осознания непоправимой катастрофы. Он не мог даже вдохнуть, диафрагма застыла на месте и заставила его сложиться пополам.

О господи, что он сделал?

Наверное, она во всем разобралась.

Наверное, она все поняла.

Наверное, она уже все знает.

Может, кто-нибудь видел его с Софией? Может быть, кто-то позвонил? Может быть, кто-то стукнул в газету?

Он наконец перевел дух и попытался собраться с мыслями.

Стукнуть в газету? На кой черт это было кому-то нужно?

Томас еще раз попытался взять себя в руки.

Он сумел медленно разогнуться и снова посмотрел на свои окна.

Теперь она в общей комнате. Наверное, все же собралась спать.

«Наверное, она уже знает, что я пришел, — подумалось Томасу. — Она убаюкает меня тем, что вроде бы ничего не знает, хотя на самом деле она знает все. Может быть, она вообще притворится спящей, когда я приду, а потом убьет меня во сне».

Он живо представил себе Аннику, замахнувшуюся на него обрезком железной трубы, как двуручным мечом.

Ему хотелось плакать, когда он открывал дверь подъезда. Как он будет с ней объясняться, что он ей скажет? Он на цыпочках поднялся по двум лестничным маршам, остановился у двери, их тяжелой двойной двери с цветными стеклянными вставками, которые Анника считала очень красивыми.

Томас неподвижно стоял перед дверью с ключами в руках. Его била дрожь, вибрация в желудке напоминала джазовый ритм. Он отчужденно смотрел на двери до тех пор, пока у него не успокоилось дыхание и не стих концерт в животе. После этого к нему вернулась способность двигаться.

В холле было темно.

Он тихо прокрался в квартиру и бесшумно закрыл за собой дверь.