Онлайн книга «Глубокая зона»
|
Гурвиц в синем брючном костюме стояла у кровати Халли в палате военно-медицинского центра имени Уолтера Рида. Опрос записывался на портативную цифровую видеокамеру, установленную на штативе у изножья кровати. У дознавателя за спиной с официальным и очень суровым видом прохаживался Барнард в темно-сером костюме-тройке; он явно задался целью не дать ей злоупотребить гостеприимством. – И наркодельцы, убившие этих мужчин, взяли вас в плен? – Да. – И когда они вели вас к себе в лагерь, вам удалось бежать? – Что? От лекарств голова не переставая гудела, мысли делались неуловимыми. Что там Барнард велел отвечать на этот счет? Юрист словно почувствовала ее замешательство и повторила вопрос: – Наркодельцы вели вас в лагерь. Вы сумели бежать. И дали сигнал спасательной команде, чтобы вас забрали. Халли моргнула, потерла лицо, украдкой бросила взгляд на Дона Барнарда. Тот едва заметно кивнул. – Верно. – Как вам это удалось? – Они были пьяные и под кайфом. Получилось без особого труда. – Правда? – В восхищенном взгляде Гурвиц мелькнуло недоверие. – Невероятно. Нет, я, конечно, вам верю. Но это… фантастика. – И не говорите. – Халли отпила имбирный эль. Соломинка с гибким концом вдруг показалась ей забавнейшей вещью, и она громко рассмеялась. Розалинд Гурвиц вытаращила глаза. – Простите. Это лекарства так действуют. – Халли моргала и улыбалась. Выглядела она плохо, но лечение помогало. Группа эвакуации забрала ее и Боумана двумя днями раньше. На аэродроме Рейноса их пересадили на правительственный борт. В сопровождении медицинской бригады доставили в Вашингтон, а затем на вертолете – в военно-медицинский центр. После этого Боумана она не видела. Врачи зашили ей бровь в том месте, куда ее ударил Канер. А может, пнул. Когда появилась рана над правым ухом, она припомнить так и не смогла. Одно веко было темно-лилового цвета, опухшее, почти закрытое. Второй глаз приходилось прищуривать, потому что она все еще не привыкла к свету, не говоря уже о ярких больничных лампах. Ей также зашили глубокий порез на левой ладони – самую сложную рану, на которую пришлось наложить двадцать швов. Руку перевязали стерильным бинтом. Спина была покрыта бордовыми синяками от падения на микробный настил. Халли получила легкое сотрясение и потеряла девять фунтов весу. Однако все-таки осталась в живых, и, как заверил Барнард, все лаборатории в УПРБ и ряд других лабораторий в ЦКЗ работают с добытым ею «лунным молоком». – Хотите добавить что-нибудь к своему заявлению, доктор Лиланд? – Нет. Но если вы выключите эту штуку, я кое-что спрошу. – Конечно. Красный огонек на камере погас. Она изо всех сил старалась собраться с мыслями. – Во-первых, на кого работали те двое в военной форме? – Простите, доктор Лиланд. У меня нет сведений. Халли задала еще несколько вопросов, но Гурвиц либо не знала ответов, либо была не намерена распространяться о том, что произошло в Мексике. Затем юрист произнесла: – Единственное, что я могу сказать: похоже, вы стали жертвой одной очень изощренной аферы, доктор Лиланд. Доктор Барнард вас проинформирует. Я же уполномочена доложить: будет сделано все, чтобы исправить положение, включая ваше полное восстановление на прежней работе с выплатой заработной платы за период вынужденного отсутствия. Барнард кашлянул. – Ах да. И с повышением в должности. Беспокойство Барнарда немного уменьшилось, но он явно не мог дождаться ухода юриста. – Вы давно работаете в Вашингтоне, мисс Гурвиц? – Халли пыталась сосредоточиться. Озадаченная юрист нахмурила брови. – Тринадцать лет. – Ага. Значит, вы понимаете, чего это может стоить правительству, как в денежном выражении, так и в смысле общественного резонанса, не говоря уже о том, сколько полетит голов. Гурвиц побледнела. – Доктор Лиланд… – Она была хорошим юристом и знала, в каких случаях лучше промолчать. Вспоминая Роудза и Риверза, Халли не спешила нарушать повисшую тишину и наблюдала за нервничающей Гурвиц, хотя и не испытывала при этом никакого злорадства. Атмосфера в комнате становилась все напряженнее и напряженнее. Допив имбирный эль, Халли кивнула в сторону камеры. – Почему бы вам не включить эту штуку? Поколебавшись, Гурвиц нажала кнопку на пульте, красный огонек вспыхнул вновь. – Хочу официально заявить: в мои планы не входит предъявление иска к правительству. Звонить в «Вашингтон пост» или «60 минут» я тоже не собираюсь. Эл Канер виртуозно обвел вокруг пальца очень умных людей. В том числе меня. Что сделано то сделано. Я отказываюсь от обвинений. Гурвиц на мгновение задержала удивленный взгляд на Халли. Опомнившись, закрыла рот. Развязка получалась явно не такой, какие она привыкла наблюдать в округе Колумбия. – Думаю, самое время закончить нашу беседу. Благодарю вас за потраченное время и за сотрудничество, доктор Лиланд. Она щелкнула пультом, и красный огонек потух. Собрав вещи и надев пальто, Гурвиц подошла к Халли и коснулась ее плеча. – Не для протокола… Попали вы в передрягу, милая… Не уверена, что на вашем месте я проявила бы такое великодушие. Однако вами я восхищаюсь. – Она на миг задумалась и добавила: – У меня нет детей, но мой единственный племянник сейчас в Афганистане. Мы все перед вами в долгу, доктор Лиланд. Халли пожала лежащую у нее на плече крохотную ладонь юриста. – Спасибо. Вот только волшебной пилюли у нас до сих пор нет. – По моим сведениям, скоро будет. Во многом благодаря вам. До свидания, поправляйтесь скорее. Когда она ушла, Барнард приблизился к кровати Халли. – Что мне для тебя сделать? Может, хочешь сэндвич? Мороженое? Она покачала головой: – Ничего не надо. Барнард кивнул, но после ухода юриста на его лице появилось некое выражение, которое разогнало медикаментозный туман в голове Халли. – В чем дело, Дон? – Пока тебя не было, кое-что произошло. Думал сообщить тебе после того, как ты немного отдохнешь. Но ты имеешь право знать. – Что такое? Он рассказал ей о Дэвиде Лэйтропе и Лу Кейси. Ошеломленная, какое-то время она не могла вымолвить ни слова. – Погибли? Оба? – Да. У Лэйта, похоже, столкновение с грабителями пошло не по плану. А с Кейси вроде как несчастный случай. – Ты ведь в это не веришь. |