Онлайн книга «Рок-н-ролл под Кремлем»
|
Иван Семенович, подписавший тысячи донесений псевдонимом «Профессор», прижал руки к груди, как будто собрался молиться. – Я привык, мне нужен азарт, адреналин в крови! И потом, бывший сотрудник – это одно, а действующий – совсем другое… Премии – месячные, квартальные, годовые, да и продукты всегда подкидывали. Да и в ресторан, опять же, попадешь, вот как сейчас. Разве это лишнее? – Нет, конечно, – кивнул Евсеев. – Я обязательно передам все начальнику отдела. До свидания. – До скорого свидания, – с надеждой в голосе сказал Профессор. * * * Как только Юра Евсеев вошел в прихожую, огромный черный ньюфаундленд вылетел навстречу и прыгнул на грудь, так что он потерял равновесие и гулко ударился о дверь. Выглянувшая за собакой Клавдия Ивановна напряженно втянула носом воздух и недовольно поджала губы: – Ты что, пьяный?! Спиртное в семье Евсеевых было под запретом. Не то чтобы сухой закон, но беспричинное употребление не одобрялось, как верный путь к алкоголизму, деградации и краху карьеры. Юра помрачнел. – Ну почему обязательно «пьяный»? Пришлось выпить немного. По работе требовалось… – Что ж это за работа такая? – Мать уперла руки в бока. – Отец всю жизнь проработал, до подполковника дослужился, а никто от него пьянки не требовал! Разве что когда награды, звания да праздники! А если в будний день с работы пьяным приходить, то что тогда получится? Ты же на ногах не стоишь! – Мама, ну перестань! Мне ж не шестнадцать лет, в конце концов! – Да уж помню, как ты в шестнадцать начинал! Клавдия Ивановна в сердцах махнула рукой и ушла на кухню. Но ее сменила тяжелая артиллерия: из глубины квартиры с уверенностью крупнокалиберной самоходки выдвинулся голый по пояс Петр Данилович в домашних трениках. Оценив обстановку, отец набычился и выдвинул нижнюю челюсть. С таким выражением лица он, наверное, арестовывал карателей. И когда Юра в первый и последний раз напился, он тоже смотрел исподлобья, как сейчас. – Что за шум? По какому поводу в рабочее время на грудь принимаем? Юра бросил короткий взгляд: не слышит ли мать и, понизив голос, пояснил: – Встречался с агентом, для разговора пришлось выпить… – А-а-а… – Лицо отца приняло обычное выражение. – Тогда другое дело. Это причина уважительная… Мать, отбой! – зычно крикнул он, повернув голову – Полная реабилитация! Юра уже снял туфли и нацепил тапочки, обнял отца, ощутив еще крепкое тело спортсмена, хлопнул по холке Цезаря, чтоб не крутился под ногами: – Видишь, собак, из-за тебя страдаю! Вон мать старые грехи вспомнила… Цезарь ощутил укоризну в голосе и, поджав хвост, побежал в кухню. Мужчины прошли в гостиную, уселись на потертый диван. – Слышь, па, сколько я могу потратить на оперативные расходы? Отец криво усмехнулся неведомо чему. – А успехи хоть есть? Юра пожал плечами. – Не знаю. Человек вначале вообще ничего не помнил. Я заметил, что ему обстановку сменить надо, праздник почувствовать! Чтобы не по необходимости вспоминать, а от души, как по оперативной психологии… Петр Данилович усмехнулся еще раз. – Он выпил, расслабился и назвал фамилию… Чего ты смеешься? – Да нет, ничего… Просто то, чему учат, это все, конечно, правильно. Только… – Что? – Только не всегда верно. Часто ученые премудрости с жизнью мало совпадают. Вот и сейчас… Эта твоя фамилия, она дает конечный результат? – Отец подался вперед и испытующе разглядывал Юру. – Да нет, – окрыленность у Юрия стала проходить. – Через нее можно выйти на того, кого я ищу… – А можно и не выйти? – Петр Данилович смотрел на него, как на несмышленыша. – Ну да… Можно и не выйти, конечно… – И сколько ты потратил на такой замечательный результат? – Двести долларов… – Сколько?! – Отец явно собирался улыбнуться, но услышав цифру, подскочил как ужаленный. – Ну, немного меньше… Может, сто восемьдесят… – Так, – Петр Данилович взял себя в руки и заговорил размеренно и спокойно, будто давал инструктаж: – Забудь про служебные расходы. Это расходы на собственную глупость. Или на удовольствие: поел, выпил, посидел в хорошей компании… – Какое удовольствие: я съел салатик и пять креветок… Нет, шесть! А пить приходилось на равных, это верно. Но я не для себя, для дела… Он был… Он был очень давно голоден, этот старик! Он скучал по чему-то яркому, что отвлекает от серых будней… Для него сегодня вышел целый праздник! – А ты что, Дед Мороз? – строго спросил отец. – Или филантроп? – Ну почему именно филантроп? – Да потому, что все, кто узнает про эту историю, скажут так: «Евсеев вместо работы ерундой занимается, водит всяких прохиндеев по ресторанам, обжирается, коньяк трескает да под это дело по двести долларов списывает!» И начнутся вокруг разные пересмешечки, разговорчики, насмешливые взгляды… А это твое первое дело, тебе репутацию надо зарабатывать, а не кривотолки собирать! И, кстати, никто тебе расходы не оплатит, потому что конечного результата не получено! Петр Данилович встал, нервно прошелся от дивана к окну и обратно. Цезарь тут же вбежал в комнату и сел на ковер, переводя взгляд с отца на сына и обратно. – Поэтому в отчете про ресторан и возмещение расходов не пиши! Не было никакого обеда вообще! Обычный оперативный опрос! – Но… Пап. Так ведь поступают, только когда рядом… Враги! – Какие враги, сынок! – усмехнулся отец. – Враги, может, тоже появятся, но и друзей вокруг тоже не много… Есть сослуживцы. А сослуживцы разные бывают: кто-то тебя недолюбливает, кто-то видит конкурента, кто-то завидует… – Да чему тут завидовать? Я лейтенант, мотаюсь, как соленый заяц, целыми днями на ногах, вот даже поясница стала болеть! Еле высидел этот тайм в ресторане! Юра вытянулся на диване, перевернулся на живот, похлопал себя по спине. – Иди, Цезарь. Лечи меня. Врачуй. Собака взметнулась огромной черной горой, подскочила к дивану и положила тяжелую голову на поясницу хозяину. – Всему. Зависть – самое страшное зло на земле. Завидуют твоему умению, твоим знаниям, твоему академическому диплому с отличием… Успехам в работе, если дашь результат, наградам, званиям… Ну, это в будущем. А сейчас все с любопытством наблюдают, как ты выкрутишься из этого дела. Уверены, конечно, что ничего у тебя не выйдет, старый «глухарь» не поднимешь. Но посмотреть интересно, как ты барахтаешься… Юра молчал. Отец говорил страшные вещи, но если их принять на веру, то объясняются бесконечные подтрунивания сослуживцев… И действительно, все смотрят и ждут, когда он шлепнется в лужу… |