Онлайн книга «Бандитская губерния»
|
Воловцов и Песков впали в тоску уже после посещения «Магазина модного дамского платья» Степана Рудакова, что был расположен на Соборной улице. Полтора часа! Полтора часа провели они в нем вместе с Апполинарией Карловной, которая, не уведи ее Иван Федорович из магазина почти силком, так бы и оставалась в нем до самого закрытия. Правда, платье малинового цвета с корсетом они все же приобрели, но ведь сделать это можно было всего-то за десять минут, ну, пусть за четверть часа, а не потратить на это целых полтора часа. Такая же история повторилась и в магазине «Французские моды» Хаима Губермана. Здесь они с ходу приобрели лаковые черные ботинки на черной шнуровке, которые, по словам Апполинарии Карловны, были «точь-в-точь как те…». Но потом дело застопорилось. Она столь долго выбирала тальму, зачем-то затребовав для осмотра мантильи и манто, что Воловцов и Песков были вынуждены выйти на улицу подышать. — Вот ведь, а? — беспомощно произнес Иван Федорович, уныло глянув на Виталия Викторовича. На что тот безрадостно протянул: — Да-а-а… В конце концов нужная тальма была куплена. Песков, как и в предыдущие разы, попросил у приказчика товарный чек, что нужно было ему для отчета. Оставалось прикупить лишь шляпку, перчатки и ридикюль. А на улице уже начинало темнеть… В магазине «Модные дамские шляпки» Антона Чикина они пробыли относительно недолго: всего-то минут сорок — сорок пять. Апполинария Карловна быстро нашла нужную шляпку, а потом стала примерять на себя все остальные, которые имелись в продаже. Приказчик даже вспотел, исполняя приказания Перелесковой подать «вон ту шляпку, не, вон ту, а лучше вот эту…». Наконец, насмотревшись на себя в зеркало в самых разных шляпках, Апполинария Карловна осталась в шляпке, похожей на турецкий тюрбан, украшенной тремя высокими перьями какой-то экзотической птицы, цветами и бантами из шелка. На боку сверкала стразами серебряная пряжка… — Как вам? — повернулась она к Воловцову, демонстрируя, скорее, не шляпку, а себя в ней. — Правда, замечательно? — Прелестно, — ответил Иван Федорович хрипловато-тусклым голосом, глядя на женщину полузакрытыми от усталости глазами. — Просто чудо какое-то… — Правда? — благодарно посмотрела на него Апполинария Карловна. — Сущая правда, — голосом засыпающего портового грузчика, весь день разгружающего тяжеленные мешки и баулы, проговорил Воловцов. — А может, мне лучше пойдет вон та шляпка? — указала Перелескова пальчиком на шляпку с круто загнутым в одном месте полем. — Или вон та, похожая на мексиканское сомбреро? — Нет, эта! — уже в отчаянии бросил Иван Федорович и посмотрел на Пескова: — Позвольте, в знак благодарности за помощь, мы вам ее купим? — О, господа, мне кажется, это уже лишнее… — не очень уверенно произнесла Апполинария Карловна. — Не лишнее, не лишнее, — заверил Воловцов и быстро позвал приказчика, веля ему упаковать модифицированный турецкий тюрбан в шляпную коробку и перевязать ее подарочными лентами… Последнее из нужного — перчатки и ридикюль — они купили в лавке «Дамская галантерея» Генриха Гогенштольца на Николо-Дворянской улице. И когда Воловцов с Песковым, вздохнув и повеселев, что дело, наконец, окончено и можно расходиться по домам, ринулись было к выходу из лавки, Ивана Федоровича остановил голос Перелесковой: — Посмотрите, господа, какой великолепный ридикюль! — Где? — подошел к ней Воловцов. Пескова рядом с ним не было: он предпочел все же покинуть лавку и подождать снаружи. — Да вот же! — указала она на холщовый мешочек. — А-а, — протянул Иван Федорович. — На солдатскую котомку похож. Только маленькую. — Да что вы, это же последний писк моды! — едва не возмутилась «солдатской котомкой» Перелескова. — Писк? — удивленно посмотрел на нее Иван Федорович. — Да, — ответила Апполинария Карловна. — И в какую цену этот писк? — перевел взгляд на приказчика Воловцов. — Семнадцать рублей с полтиною, — последовал ответ. — Сколько?! — Семнадцать рублей с полтиною-с, — учтиво повторил приказчик. Такие деньги у судебного следователя по наиважнейшим делам имелись, поэтому он кивнул со словами: — Я покупаю! — Может, не стоит, Иван Федорович? — нерешительно промолвила Апполинария Карловна. — Стоит, — безапелляционно произнес Воловцов. Когда они вышли из лавки, Песков, увидев их, просиял: — Ну, что, все? — Все, — устало произнес Иван Федорович. — Может, ко мне? Поговорим про завтрашний день… — Нет, я домой, — попробовал улыбнуться Виталий Викторович, но у него не получилось. — Сегодня был слишком трудный день. — Понимаю, — согласно кивнул Иван Федорович и покосился на светившуюся радостью Апполинарию Карловну. — Встречаемся завтра в десять в околоточном участке… — Хорошо, — произнес Песков и, быстро распрощавшись с Перелесковой и Воловцовым, ретировался, растворившись в вечерней мгле. А Иван Федорович, взяв извозчика, еще долго выслушивал щебетанье довольной проведенным променажем и подарками Апполинарии Карловны. «Да, нет», — машинально отвечал он на вопросы Перелесковой, трясясь рядом с ней в коляске. Он чувствовал себя каторжанином, только что вернувшимся из забоя шахты и мечтающим как можно скорее улечься на свою шконку и забыться сном. И когда они подъехали к дому Кокошиной, Воловцов, подав руку Перелесковой, дабы помочь ей выйти из коляски, так же, как до этого Виталий Викторович, поспешил ретироваться. — Ты чего такой измученный? — спросила Феодора Силантьевна, когда племянник с усталым видом ввалился в дом. — Как будто весь день на тебе пахали. — Сегодня был слишком трудный день, — ответил Иван Федорович слово в слово, как перед этим ответил ему Песков. И, не раздеваясь, повалился на свою кровать… В участок Воловцов приехал не один и в закрытой коляске. Околоточный Петухов, посвященный в план Ивана Федоровича, самолично открыл черный ход, и Воловцов с человеком в мужской накидке с капюшоном вошел в участок, никем не замеченный. Оставив своего таинственного попутчика в кабинете Петухова, Иван Федорович медленно прошел по длинному коридору участка к арестантским комнатам. Их было несколько. В самой ближней к выходу сидел Калмыков, а самую дальнюю занимал дворник Ефимка, так что переговариваться, даже азбукой перестукивания, они не имели никакой возможности. Да и не знали они таковой азбуки… Пройдя до конца коридора и, похоже, считая шаги, Воловцов вернулся в кабинет к Петухову и таинственному посетителю участка. В половине одиннадцатого из дежурной комнаты протопал в самый конец коридора полицейский стражник. Он подошел к двери последней камеры, глянул сначала в дверной глазок на безучастно лежащего и неотрывно смотрящего в потолок Ефимку и лязгнул отпираемым запором: |