Книга Тепло наших сердец, страница 51 – Нора Робертс

— Ага! — Уэйн покрутил в руке стакан с виски и улыбнулся. — Ладно. Согласен. И что это нам даст?

— Очень много, если отправить картину Джордана на экспертизу. Мы уже знаем, что портрет в Ворриорз-Пик и твое полотно, Брэд, разделяет больше пяти столетий. Нужно выяснить, когда была написана третья.

— Пятнадцатый век.

Флинн удивленно посмотрел на Джордана.

— Когда ты проверял?

— Через пару лет после того, как купил картину. Нужно было застраховать кое-какое имущество. Выяснились, что полотно стоит в семь раз больше, чем я за него заплатил. Немного странно, если подумать. «Галерея» не занимается благотворительностью.

— А зачем ты ее вообще купил?

— Понимаешь, меня самого мучил этот вопрос. Я даже не знаю, как оказался там в тот день. У меня не было привычки заходить в «Галерею», но я зашел, увидел эту картину, и она меня… захватила. Мгновение, когда решается судьба, человек обретает власть. Артур вытащит меч из камня, и в это мгновение мир изменится. Возникнет Камелот [34] . Артур объединит народ, будет предан женщиной и другом, породит своего убийцу. На этой картине запечатлен юноша, который через миг станет королем.

— Можно возразить, что Артур был рожден королем.

Джордан отрицательно покачал головой.

— Нет, он стал им, когда взялся за рукоятку Эскалибура. А мог бы пройти мимо. Интересно, стал бы Артур вытаскивать меч, если бы знал, что его ждет? Слава, величие, немного мира и покоя, а потом измена, предательство, война. И преждевременная смерть.

— Да, веселенькая перспектива, — Флинн хотел налить еще виски, но замер с бутылкой в руке. — Погодите! Кажется, я понял. Джордан, твоя картина первая, а твоя, Брэд, — третья! На ней изображен результат решения, принятого в судьбоносный момент, о котором мы говорили. Стал бы король богов мужем смертной женщины и отцом трех ее дочерей, знай заранее судьбу принцесс? Может, тут речь идет о выборе, который мы делаем?

— Допустим, — сказал Брэд. — И что это нам дает?

— Тему. Если согласиться, что картины указывают на место, где находятся ключи, нужно придерживаться этой темы. Первый ключ может быть там, где было принято решение, изменившее судьбы.

— Флинн… — Джордан сосредоточил взгляд на своем стакане. — Ты действительно веришь в то, что эти ключи существуют?

— Верю. Если бы вы участвовали в этом с самого начала, уже давно избавились бы от сомнений. Я не могу этого объяснить, Джордан! И точно так же не поддается объяснению, почему Артур был единственным человеком в мире, способным извлечь Эскалибур из камня.

— А ты что думаешь? — Джордан повернулся к Брэду.

— Стараюсь остаться объективным, а объективность такова, что в этой истории есть невероятные совпадения, настоящие или мнимые. У нас с тобой оказались картины. Мы вернулись в Вэлли вместе с ними. Флинн состоит в близких отношениях с двумя из трех женщин, приглашенных в Ворриорз-Пик. Дана и Джордан тоже знакомы друг с другом. Я купил полотно потому, что был очарован Зоей. Меня как громом поразило. Только эту маленькую подробность я прошу оставить между нами.

— Тебе нравится Зоя? — спросил Флинн.

— Да. Что очень странно, поскольку она меня, похоже, сразу невзлюбила. Я этого не понимаю, — прибавил Уэйн, даже не пытаясь скрыть удивление. — Обычно при знакомстве женщины не испытывают ко мне неприязни.

— Да, на это уходит какое-то время, — согласился Джордан. — Потом они начинают тебя ненавидеть.

— Наоборот. Против моего обаяния невозможно устоять. Как правило.

— Да, я помню, каким обаятельным ты был с Маршей Кент.

— Мне едва сравнялось семнадцать, — замахал руками Брэд.

— У тебя на заднице еще сохранился отпечаток ее ступни? — ехидно поинтересовался Джордан.

— А как насчет ступни Даны на твоих яйцах?

Хоук поморщился.

— Ладно, один — один. У меня вопрос. Две другие девушки на картинах так же похожи на настоящих, как третья на Дану?

— Да, — кивнул Флинн. — Разница, конечно, есть, но лица одни и те же.

— И никаких сомнений относительно датировки картины, Брэд?

— Никаких.

Джордан обхватил ладонями стакан и несколько секунд молча разглядывал лицо Даны. Такое спокойное, бледное, ничего не выражающее.

— Хорошо. Попробую забыть о логике. Трое мужчин, три женщины и три ключа. И чуть больше двух недель, чтобы их найти. — Он снова потянулся за бутылкой. — Это будет нетрудно.

Флинн думал о том, как здорово, что его друзья вернулись. Даже вне связи с загадкой, которую им предстоит разгадать. Вот сейчас, на рассвете, кутаясь в одеяло, приятно сознавать, что в комнате для гостей устраивается на надувном матрасе Джордан. А Брэд уже заснул внизу на диване под охраной Мо.

Ему всегда казалось, что вместе они могут все. Отразить атаку воображаемых инопланетян, мчаться по бездорожью в стареньком «Бьюике», решать нерешаемые задачи. Они всегда поддерживали друг друга.

Когда умирала мать Джордана, они с Брэдом были рядом — дежурили в больнице по ночам.

Когда его бросила Лили, опорой стали друзья.

«В радости и горе, — сентиментально вздохнул Флинн, — мы всегда были вместе. И неважно, какое расстояние нас разделяло».

Но, черт возьми, гораздо лучше, когда друзья рядом! Можно считать, что первый ключ уже почти в замке.

Флинн закрыл глаза и мгновенно заснул.

В доме было темно и очень холодно. Бесцельно блуждая по лабиринту извилистых коридоров, он видел белые облачка пара, вырывавшиеся у него изо рта. Снаружи бушевала гроза: воздух сотрясался от раскатов грома, тьму пронзали злые зигзаги молний.

Во сне он понимал, что идет по коридорам Ворриорз-Пик. Почти ничего не видя, он узнавал этот дом — повороты в коридорах, шероховатые стены под рукой, хотя никогда здесь не был.

Он видел струи дождя, хлеставшие в окно второго этажа, видел голубые блики от вспышек молний на стекле. И размытое пятно собственного лица, отраженное в зеркале.

Он крикнул, и его голос эхом разнесся по дому. Многократное эхо, подобное разбивающейся о скалы волне. Никто не ответил, но он точно знал, что в доме кто-то есть.

Нечто пробиралось по коридорам вместе с ним. Подкрадывалось сзади… Невидимое, неосязаемое… Нечто темное, вынуждавшее его идти вверх по лестнице.