Онлайн книга «Возвращение из Трапезунда»
Когда они снова вышли на набережную, Коля предложил покататься на пароходике «Анапа», который ждал пассажиров, чтобы сделать круг по Ялтинской бухте. Но девушки воспротивились — уже было темно, десятый час, и им скоро возвращаться домой. Они пошли по набережной дальше, за «Ореанду», в парк. В ресторане «Голубой залив» играл духовой оркестр, с моря донесся гудок парохода, аллеи были освещены электрическими фонарями. Идти вчетвером в ряд по аллее было трудно. Коля взял Лиду под руку и повел вперед. Маргарита спросила: — Вы, наверное, пишете стихи? — Почему вы так думаете? — сказал Андрей. — Вам никто не говорил, что у вас романтическая внешность? Андрей смотрел на тонкую фигурку Лидии. Порой она поворачивала голову к Коле, и тот склонялся к ней. Андрею очень хотелось, чтобы Лида отняла у Коли руку. — Хотите, я почитаю вам Блока? — спросила Маргарита. — Не знаю, — сказал Андрей. Они вышли к обрыву над морем. Маргарита схватила Андрея за руку горячими крепкими пальцами и повлекла к Лиде с Колей. — Послушайте, послушайте! — воскликнула она. — Этот момент требует поэзии! Она начала быстро, захлебываясь, читать Блока и не отпускала пальцев Андрея, а ему неловко было вырывать руку. Коля скучал, он смотрел на море. Андрей увидел, как он поднял руку и положил ее на плечо Лиде. «Убери руку, — приказывал мысленно Андрей. — Сейчас же! Лида, убери его руку. Это же неприлично!» — Я хотела бы летать, — сказала Маргарита. — Давайте посидим здесь, полюбуемся морем. Она первой села на лавочку и потянула за собой Андрея. Андрей обернулся. Коля увел Лидию прочь. И ведь не кинешься следом. Ничего не сделаешь. Маргарита закрыла глаза. — Какая божественная тишина! — прошептала она. Совсем рядом взвизгнула кошка, и кто-то выругался в кустах. Маргарита смотрела перед собой. Нос у нее был крупный, костистый, щеки выдавались остро. Густые ресницы затеняли глаза. — Они ушли, — сказала она. — Этого следовало ожидать. Вам грустно, потому что вам понравилась моя Лидочка. Моя фарфоровая девочка. — Нет, напротив, — сказал Андрей. — Не надо лжи, — сказала Маргарита. — Я чувствую мужчин. Я видела, как вы на нее смотрели. Потерпите и получите свое. — Ничего подобного! Человек более всего возражает, когда слышит о себе правду. — Я вас скоро отпущу, но выполните одну мою просьбу. — Пожалуйста. — Посидите здесь со мной хотя бы десять минут и постарайтесь не думать о том, что ваш друг сейчас целуется в темной аллее с простушкой Лидочкой. Маргарита связала платочек в узел и теперь дергала за концы, затягивая его все туже. Андрей старался побороть в себе желание кинуться туда, в эти самые темные аллеи, чтобы разлучить Колю и Лиду. Простушка? Какое гадкое слово! — Это все — кафешантан! — продолжала между тем Маргарита. — Я знаю этому цену! Платок разорвался — отлетела кружевная кайма. — Я вас не понимаю! — В отличие от вас я знаю жизнь, — отрезала Маргарита. — У меня немало недостатков, но глупость к ним не относится. И я не терплю пошлости! — Сколько вам лет? — не выдержав, спросил Андрей. — Не важно. Может быть, мы с вами ровесники, но женщина всегда старше мужчины. Маргарита смотрела в море. Стало совсем темно, и огоньки на море — верно, на рыбачьих лодках, а может, отражения звезд — были редки и неярки. Звук ресторанного оркестра долетал лишь ровным буханьем барабана. — Лидочка — чудесное существо, — сказала вдруг Маргарита. — Добрая и в то же время эгоистическая, бескорыстная и избалованная, легкомысленная и расчетливая — она кажется себе такой, какой ее представляют влюбленные мужчины. Ей суждено страдать. — Вы рассуждаете, словно ревнуете, — сказал Андрей. — Скорее жалею. Ваш друг — настоящий мужчина. Завоеватель. Гунн. Если моя крепость ему не сдалась, он кинулся к другой, слабенькой. — Коля — обыкновенный человек… Нет, я не хотел сказать — обыкновенный. Он очень способный. Он окончил гимназию с медалью. — Еще бы, — сказала Маргарита не без злорадства, — с такими родственниками можно было бы учиться и в Александровском лицее. — С какими родственниками? — Вы же его друг — вам лучше знать, что его дядя барон фон Беккер один из самых богатых промышленников в Риге. — Дядя? В Риге? Андрей осекся. Еще мгновение, и он предаст друга. Конечно же, Коля, который так стесняется своей бедности, придумал для них красивую историю о богатом дяде и даже эту приставку — фон! Нет, он не будет раскрывать глаза Маргарите, но Ахмету он завтра же расскажет… фон Беккер! Надо же! — Он лгал? — спросила проницательная Маргарита. — Может быть, и есть дядя, — сказал Андрей, стараясь говорить естественно. — Я не знаю. — Вы покрываете его. — А какая разница? — сказал Андрей. — Неужели вы судите о человеке по его родственникам? — Как вы наивны! — ответила Маргарита. — Я презираю титулы! Я жду восстания, которое сметет эту жалкую мишуру! — Тогда я вам скажу, что у меня нет никакого богатого дяди в Риге. И вообще у меня никого нет, кроме моей тети, которая трудится на ниве филантропии, за что получает небольшое жалованье. И мне не на кого надеяться… «Зачем я это говорю? — подумал Андрей. — Ведь это тоже ложь!» Сегодня днем он вместе с отчимом ползал по его кабинету и рассматривал коробочки с драгоценностями. — Жаль, что вы бедный, — прервала филиппику Андрея Маргарита. — Иначе бы мы с вами каждый вечер пили шампанское на набережной. — Она аффектированно рассмеялась. — Пойдемте, — сказал Андрей. — Я провожу вас. Уже поздно, и ваши родные будут беспокоиться. — Простите, если я вас обидела. Это все мой вредный язык. Некрасивой девушке приходится быть умной. Они шли на расстоянии шага друг от друга, Андрей стал насвистывать. Тетя всегда говорила, что свист — признак дурного воспитания. И Андрею хотелось, чтобы Маргарита убедилась в том, что он плохо воспитан. Как все пошло получилось! Весь мир построен на лжи и лицемерии, и за рождественской открыткой скрывается мушка, которая норовит попасть в сети богатенького паука… Извозчики стояли у входа в «Ореанду». С моря потянуло подвальной сыростью, поднимался ветер и гнал перед собой волны — они бились в набережную, с каждой минутой все сильнее. Звезды заволокло мглой. Маргарита остановилась, повернулась к Андрею. Глаза ее в полумраке были огромны и бездонны. |