Онлайн книга «Возвращение из Трапезунда»
— Мы оба решили. — Решили вы и своей женской силой, силой молодой самочки, убедили Андрея, который без вас никогда бы такого не сделал. — Но ведь он со мной! — Мне нравится ваш характер, — сказал Теодор. — Мы с вами еще славно поработаем. — Вам пора идти? Теодор взял в левую руку сверток с портсигарами, правой — руку Лидочки и, низко склонившись, поцеловал ее. Лидочка чувствовала себя неловко, будто она предала этого человека. Теодор сказал: — Не провожайте меня, на дворе мороз. Он вышел из дома, все еще держа сверток в руке. Лидочка хотела сказать ему, чтобы он спрятал портсигары в мешок, но потом подумала, что его заботы слишком далеки от нее. Пускай несет, как хочет. И в ней не было раскаяния. Она проводила Теодора до двери. Еще только-только светало — морозная синь сразу ворвалась в сени. — Закрывайте дверь, простудитесь! — Это были последние слова Теодора. Через час проснулся Андрей. — Отдала? — спросил он. — Да, мой милый. — Вообще-то жалко. — Очень жалко? — Нет, не очень. Андрей пошел мыться. — Интересно, — сказал он за чаем, — Ахмет сегодня отвоюет Джанкой? — Я очень на него надеюсь, — сказала Лидочка. — От этого зависит, сможем ли мы уехать. — Я верю в Ахмета, — сказал Андрей. — И надеюсь, что через неделю я уже буду в университете, а ты в училище. — Мы как три сестры: в Москву, в Москву… — улыбнулась Лидочка. — Принеси дров, а то печка холодная. Чего теперь их беречь. Андрей накинул тужурку и пошел на улицу, а Лидочка осталась в странном, неприятном предчувствии скорой беды. Неужели Ахмет не победил? Или мама уехала из Одессы? Вернулся Андрей. — Погляди, что я нашел на дровах, — сказал он. И Лидочка поняла, о чем предупреждало ее предчувствие: Андрей держал на ладони развернутый белый сверток, а в нем один на другом лежали два портсигара. Андрей положил портсигары на стол: — А он хитрый, ведь выкидывать мы не станем! — Андрюша, милый, ты не прав! Давай выкинем! Сейчас же — или жалко, оставим в этом доме, в подполе — никто не найдет. Если увидим Теодора, то скажем ему, где искать. Андрей кивнул, вроде бы соглашаясь, но он был не уверен в том, что оставит портсигары в Симферополе. К нему возвратилась радость и надежность существования, словно ему, герою американского Дикого Запада, кто-то вернул верного иноходца… теперь берегись, коварный шериф! Они больше не говорили о портсигарах. И Лидочка даже не стала спрашивать Андрея — взял он их с собой или оставил, как договаривались. Ей казалось, что, если она станет от них избавляться, они появятся вновь, как неразменный пятак… Колю Беккера они больше не видели — когда Андрей зашел попрощаться к Нине, она сказала, что Коля ушел еще на рассвете. Глаза ее были красные, распухшие, она находилась в таком глубоком горе, что Андрею было стыдно: ведь он не один! Вечером прискакал нарочный. Джанкой был взят татарскими эскадронами и бронепоездом Ахмета Керимова. Мокроусов с феодосийцами бежал в степь. Ночью отходит литерный поезд в Киев. Они приехали на вокзал в уговоренное время и думали, что поезд стоит где-то на дальнем пути и к нему проходят на цыпочках, повторяя пароль. На самом деле поезд стоял у главного перрона и его штурмовали толпы людей различного звания. Весь Симферополь знал о поезде, и никто не был уверен, что после него будет еще много других. Эскадронцы Ахмета смогли втиснуть Берестовых в вагон. К счастью, вещей у них было мало. Джанкой поезд прошел без остановки, зато долго стоял у Турецкого вала, будто не решался переправиться через Сиваш. Только утром он не спеша выполз в украинскую степь. Степь была покрыта тонкой непрочной снежной простыней. Ветер рвал ее и пытался смять, затыкая снегом овраги. Было пасмурно, студеный ветер гнул вершины тополей. В вагоне было душно, шумно, но уютно, как уютно птенцам в переполненном гнезде. Впереди был Киев — столица вольной Украины, а потом Москва. |