Книга Возвращение из Трапезунда, страница 264 – Кир Булычев

— Если наша цель — следить за людьми Земли и исправлять, как вы считаете, какие-то пункты и тупики истории, значит, кто-то должен был придумать ваш долг. Кто?

— Не знаю.

— Вы их не видели?

— Не знаю.

— Что вы хотите сказать?

— Мне приходилось встречаться с людьми, облик и знания которых были для меня удивительны.

— Значит, вы слуга?

— Каждый из нас, выбирая правду и дело в жизни, должен кому-то довериться. Я доверился наставнику.

— А как мы можем довериться, если мы его и не видели! — сказал Андрей. — Вы нам предлагаете отдавать, а что даете взамен?

— Это неправда, Андрюша, — сказала Лидочка. — Пока что нам только давали.

— Андрей хочет сказать, — произнес Теодор, — что ему не нравится мой прогноз относительно будущего России и, в частности, его поездки в Москву. Я не настаиваю. Я не способен смотреть в будущее. Я могу лишь предполагать. И ужасаться тому, что может случиться.

— Так же говорил мой отчим…

— Он оказался не прав?

— Он оказался прав.

В дверь стукнули — коротко. Теодор не успел схватить со стола карту, как дверь распахнулась. В дверях стоял офицер в фуражке и черной кожаной куртке. В первое мгновение они не узнали Ахмета.

Ахмет шагнул вперед — пламя свечи осветило его.

— Вы решили, что к вам с обыском? — сказал он, усмехаясь. — Но не успели спрятать вещественные доказательства.

— Ахмет, как славно! — воскликнула Лидочка. — Но ты же сказал, что тебя не будет в городе.

— Я приехал за пулеметами, — сказал Ахмет, подходя к столу и глядя на Теодора. — Мы с вами незнакомы, — констатировал он.

— Ты забыл, — сказал Андрей. — Вы знакомы. Господин Теодор — старый приятель моего отчима, он приехал к нам на Новый год.

— Простите, — сказал Ахмет, — я помню, как вы гадали судьбу моей любимой княжне Татьяне.

Он снял фуражку, кинул ее на диван и сказал:

— У вас слабое освещение во дворце, мадам, очень слабое освещение. Наверное, слуги воруют оливковое масло.

— Глупости, — сказала Лидочка, — мы отапливаемся китовым жиром, разве вы не чувствуете аромата?

Ахмет подошел к столу и принялся смотреть на карту.

— Какой маленький Крым! — сказал он. — А я с утра от Джанкоя сюда добирался. На дрезине. Еле отогрелся.

Глаза Ахмета блестели — он был немного пьян.

— Садись, — сказала Лидочка, — я сейчас тебе кофе сделаю.

— Спасибо, Лида-ханум, — сказал Ахмет. Отстегнув и поставив в угол саблю, Ахмет уселся у стола и отогнул край карты, как бы показывая этим, что ее надо убрать.

«Смешно, — подумал Андрей, — как Ахмет изменился за считаные дни. Ладно, будем привыкать к Ахмету в новой роли: великий татарский полководец».

— Погодите, не надо убирать, — сказал Теодор. — Если не секрет, я хотел бы узнать, какая сейчас ситуация в Крыму.

— Ситуация как ситуация, — сказал Ахмет тоном полковника, который не желает разговаривать со штафирками, но Теодора поддержала Лидочка:

— Ахмет, нам это важно знать. Мы же хотим уехать в Москву.

— О Москве пока забудьте, — сказал Ахмет. — Матросы нас провели как маленьких. И не знаю, как исправлять положение.

— А что случилось?

— Центрофлот послал против наших эскадронцев, которые занимали Феодосию, крейсер «Память Меркурия» и три миноносца с десантом. Я там был… Может, мы бы и устояли, но на их стороне был феодосийский гарнизон. И мы отступили к Джанкою.

— Когда это было? — спросил Теодор.

— Позавчера — мы отступали по железной дороге. Они соорудили бронепоезд с японскими скорострельными орудиями и на нем ворвались в Джанкой на наших плечах… Вот и все.

Андрей поглядел на карту. Симферополь оказывался в кольце: моряки уже заняли Евпаторию, Феодосию и начали наступление от Севастополя на Бахчисарай. А на севере в их руки перешел Джанкой. Татарская республика, не успевши толком родиться, уже была на краю гибели.

— И что будем делать? — спросил Теодор заинтересованно, как будто ждал решения Ахмета по поводу какой-то сделки.

— Что делать? Завтра утром мы пускаем к Джанкою отряд пулеметчиков. А ночью туда пойдут эскадроны крымцев.

— Только ты осторожнее, — сказала Лидочка.

— Я не могу осторожнее, потому что я командую поездом, который будет освобождать Джанкой, — если мы не выкинем отряд Мокроусова из Джанкоя, нас задушат в считаные дни.

Лидочка пошла на кухню.

Теодор рисовал на карте крестики и стрелки. Ахмет взял у него карандаш и, перечеркнувши одну из стрелок, провел ее севернее — от Феодосии на Карасубазар.

— Вот так они близко, — сказал он.

— Сейчас будет чай! — крикнула из кухни Лидочка.

От плиты шло тепло.

— У вас хорошо, господа, — сказал Ахмет. — Так не хочется с рассветом на мороз! Думаешь, я на авто поеду? Нет, на платформе. Может, до смерти замерзну. А жалко.

— А их там много? — спросила из кухни Лидочка.

— Я надеюсь на эскадроны.

— Значит, еще один барьер, — сказал Теодор. — Еще один.

В дверь постучала и вошла Нина Беккер. Она была причесана, под суконным старым пальто — мамино праздничное платье. Она принесла сумку, в которой была бутылка вина и мешочек грецких орехов. При виде стольких гостей она оробела, но потом узнала Ахмета и даже обрадовалась ему, потому что для нее гимназические годы брата, его друзья казались теперь светлым временем жизни. Тогда их дом был живой и родители были живые, и все надеялись, что дальше будет еще лучше.

Начали собирать на стол и провожать старый год: Ахмету надо было выезжать на фронт, а Ниночка сразу сказала, что до полуночи не останется — она так поздно не ложится.

Пирог получился румяный, а Лидочка говорила, что, если бы были дрожжи, он бы получился лучше. От тети Маруси остались высокие бокалы для шампанского.

Андрей увидел прижавшееся к окну человеческое лицо — как светлый круг на черном квадрате.

— Там кто-то есть! — крикнула Нина, проследившая за взглядом Андрея.

Ахмет кинулся в угол, почему-то схватил саблю. Но сабля ему не понадобилась. Андрей распахнул дверь и увидел, что на улице стоит замерзший, переодетый в мастерового, но в остальном живой и здоровый Коля Беккер.

Больше всех обрадовалась, конечно, Нина, которая упала в обморок, и ее пришлось отпаивать водой.

— А я приехал домой, — сказал Коля, — приехал, а заперто. Вышел в переулок. Вижу, свет горит. Я к вам, гляжу и глазам не верю: все вместе! И Нина, и Андрюха, и прекрасная Лидия! И даже Ахмет, который уже стал генералом.