Онлайн книга «Ментовская работа»
Вечером, когда коридоры управления опустели, Викентьев зашел к засиживающемуся допоздна генералу. Звание и должность не позволяли ему запросто заходить к начальнику управления, тем не менее он это сделал. Если бы в приемной находился внимательный наблюдатель, он бы отметил, что тяжелую дверь генеральского кабинета начальник второстепенного отдела распахивает уверенней, чем иной полковник, возглавляющий самостоятельную службу. — Заходи, Владимир Михайлович. — Грузный краснолицый генерал оторвался от бумаг и, глядя на вошедшего поверх массивных, в щегольской оправе очков, вытряхнул ему навстречу из рукава форменного кителя пухлую, поросшую рыжеватыми волосами ладошку. Викентьев пожал начальнику руку и, не ожидая приглашения, сел у длинного приставного стола. — Лесухину кассацию отклонили, — как будто продолжая разговор о хорошо знакомых собеседникам вещах, сказал генерал. — Знаю. Вчера подал помиловку, — так же обыденно отозвался Викентьев. — Думаю, ничего ему не светит. — С бензином вопрос решили? Я давал указание. Викентьев кивнул. — Теперь с перекраской тянут резину. Уже два литра спирта отдал — одни обещания. Генерал пристально посмотрел на подчиненного. — Все-таки по-своему делаешь? У Солженицына — фургон «Мясо», у Евтушенко — «Хлеб», и у тебя то же самое! Ни шагу в сторону от шаблона! Подполковник отвел взгляд и упрямо молчал. — Ну-ну, тебе видней, — примирительным тоном продолжил генерал. — С чем пришел? — Надо готовить человека вместо Фаридова. Хочу попробовать Попова. — Кто такой? — удивился генерал. — Ах, новенький из розыска… Да, подписывал на него приказ, парень шустрый. Думаешь? Молодой ведь… Хотя… Генерал снял очки, массирующим движением провел по лицу, будто желая сорвать постаревшую морщинистую кожу, задумался. — Может быть, может быть… — повторил он как бы про себя, помолчал с полминуты и принял решение. — Ладно, пробуй Попова! Последняя фраза прозвучала резко, отметая все сомнения. То, что генерал не стал давать напутствий и указаний, свидетельствовало о полном доверии Викентьеву. Полковник это понял и оценил. — Разрешите идти? — сугубо официально спросил он. Не поднимая глаз, генерал кивнул. Он опять с головой был погружен в работу. В четверг перед перерывом Викентьев набрал четыре цифры на диске внутреннего телефона и, не здороваясь, сказал: — Саша, зайди ко мне в обед. Таким тоном демократичный начальник вызывает подчиненного. И хотя старший оперуполномоченный уголовного розыска Сергеев не был подчиненным Викентьева, он ответил коротким: «Вас понял» — традиционным оборотом, принятым для общения с начальством. Ровно в четверть второго двухметровый майор, в скрывающей фигуру культуриста мешковатой гражданской одежде, свернул в не просматриваемый из длинного коридора «аппендикс», ведущий к лестнице черного хода, и без стука распахнул дверь единственного здесь кабинета. Это не было проявлением невоспитанности — просто Сергеев последние семь лет входил в группу захвата особо опасных преступников и по-другому открывать двери не умел. — Что за парень Попов? — в лоб спросил Викентьев, не тратя времени на предисловия. — Хороший парень, — не удивляясь, ответил Сергеев. — Смелый, цепкий, надежный. — Ну а вообще? — настаивал подполковник. — Чем увлекается, с кем дружит, пьет — не пьет… Всю жизнь Сергеев занимался боевыми единоборствами — от традиционных самбо и бокса до экзотических карате и кунг-фу. Эти увлечения и регулярные задержания вооруженных бандитов не могли не сказаться на его внешности. Даже в минуты благодушия суровое лицо майора — со сплющенными ушами, перебитым носом, плохо и хорошо заметными шрамами, холодным настороженным взглядом, не располагало к доверительным расспросам. Сейчас боевая маска закаменела окончательно. — Я что, когда-нибудь давал компру на товарищей? — будто бы спокойно процедил Сергеев, но казалось — чуть разомкни он сжатые губы, и выглянут клыки. «Волкодав» есть «волкодав». В такие минуты от него исходила волна ледяной решимости, парализующая глубоко-глубоко, на животном уровне, самого дерзкого блатаря. Но на аккуратного, в подогнанной и отглаженной форме, подполковника Викентьева происшедшая с Сергеевым метаморфоза никакого впечатления не произвела. — Да ты что, Саша, совсем плохой? — небрежно-снисходительно спросил Викентьев. — Разве я когда-нибудь компру на ребят сдаивал? Боевая маска едва заметно расслабилась. — Вместо Фаридова нам человек нужен, — продолжал подполковник. — Вот я и присматриваюсь к Попову. — Вот оно что… Сергеев опустил глаза на разбитые туфли сорок шестого размера. — Молодой парень… Что, больше некого? — Предложи! Аккуратный Викентьев буравил «волкодава» пронизывающим колючим взглядом, и тот заметно сник. — То-то же! — отрубил подполковник. — Знаешь, с кем он дружил в Центральном райотделе? — С Петровым, Свиридовым, — нахмурясь, ответил майор. — Правильно. Но это все знают. А на Олимпиаду он ездил с Куприным и Васильевым. Вот у них четверых и поинтересуйся — как да что. Если все нормально — в — выходные вывези его на природу и присмотрись сам… Сергеев, опустив голову, молчал. — Понял? — резко спросил Викентьев. Словно отходя от нокдауна, майор потряс головой. — Чего ж непонятного… Внутреннее сопротивление отступило, и он настраивался на предстоящую работу. — На природу с нашими ехать? — Зачем? — Викентьев неодобрительно пожал плечами. — Собери компанию из своих ребят, хочешь — возьми Наполеона. Даже обязательно возьми, — поправился подполковник. — У него глаз — как рентген! — Больно мутный рентген-то, — буркнул Сергеев, чтобы оставить за собой последнее слово. — Не беспокойся, все, что надо, высветит. Старый конь борозды не испортит. Нам у него многому можно поучиться… Конечно, с поправкой на современность. Викентьев внимательно разглядывал собеседника, постукивая упругими сильными пальцами по крышке стола. Сергеев встал. — Тебе все ясно, Саша? — Ясно, — хмуро ответил майор. — Вот и хорошо. Сейчас иди пообедай и — вперед! Викентьев любил, чтобы последнее слово оставалось за ним, любил, чтобы его слушались, и умел этого добиваться, хотя Сергеева повел в столовую не наказ подполковника, а элементарный голод. У стойки раздачи Сергеев встретил Куприна и, хотя они не были друзьями, заговорил с ним и сел за один столик. Как-то сам собой разговор зашел об участии в охране порядка на Олимпиаде, и Куприн охотно рассказал, как они с Васильевым и Поповым провели полтора месяца в столице. |